Таинственный остров(изд.1990)
Шрифт:
– Вы забываете, друзья,— заметил Сайрес Смит,— что разум у Айртона помутился только за последние годы. Но дело не в этом. Надо решить, можно ли рассчитывать, что шотландский корабль вернется за Айртоном? Ведь Гленарван обещал возвратиться на остров Табор, когда сочтет, что Айртон искупил свою вину, и я уверен, он сдержит свое слово.
– Несомненно,— сказал журналист,— и приедет скоро, ибо Айртон в изгнании уже двенадцать лет!
– Да и я согласен с вами,— сказал Пенкроф,— лорд Гленарван вернется, и ждать его недолго. Но где,
– Совершенно верно,— вмешался в разговор Герберт,— тем более что остров Линкольна даже не нанесен на карту.
– Поэтому-то, друзья мои,— продолжал инженер,— надо принять меры и известить того, кто приплывет к острову Табор, что Айртон и мы сами находимся на острове Линкольна.
– Что верно, то верно,— сказал журналист,— по-моему, проще всего оставить в хижине, где жил капитан Грант, а затем Айртон, записку с точными координатами нашего острова, да положить так, чтобы она бросилась в глаза Гленарвану или его спутникам.
– До чего же досадно,— воскликнул моряк,— что мы не сообразили сделать это, когда были на острове Табор!
– Нам это и в голову не пришло! — заметил Герберт.— Ведь мы не знали о прошлом Айртона, не знали, что за ним обещали приехать; все стало известно только осенью, но тогда из-за ненастья нельзя было возвратиться на остров Табор.
– Да,— подтвердил Сайрес Смит,— тогда было уже поздно, теперь придется ждать до весны.
– А что, если шотландская яхта явится именно теперь? — спросил Пенкроф.
– Вряд ли,— ответил инженер,— зимой Гленарван не пустится в дальнее плавание. Но, может статься, за те пять месяцев, что Айртон живет здесь, Гленарван побывал на острове Табор, если же нет, то нам еще долго его ждать, и мы не опоздаем; в октябре, когда наступит хорошая погода, отправимся на остров Табор и оставим там записку.
– Не повезло нам,— заметил Наб,— если яхта «Дункан» уже побывала в этих морях.
– Надеюсь, что нет,— отозвался Сайрес Смит,— провидение не лишит нас возможности попасть на родину!
– Во всяком случае,— заметил журналист,— если яхта и подплывала к острову Табор, мы это заметим, когда будем там; на месте и решим, как поступать.
– Совершенно верно,— ответил инженер.— Итак, друзья, запасемся терпением и будем надеяться, что на яхте вернемся к родным берегам; а если надежда нас обманет, тогда подумаем, как быть.
– И уж конечно,— добавил Пенкроф,— мы покинем остров Линкольна не потому, что нам здесь плохо!
– Разумеется, Пенкроф,— отозвался инженер,— покинем потому, что оторваны от всего, что дорого человеку,— от семьи, друзей и отчизны!
Приняв такое решение, колонисты больше не заводили разговор о постройке большого корабля, о дальнем плавании на север, к архипелагам, или на запад к берегам Новой Зеландии, и приступили к повседневным делам, готовясь к третьей зимовке в Гранитном дворце.
Правда, до наступления
Это был замысел Пенкрофа, и Сайрес Смит, которому хотелось осмотреть свои владения, вполне одобрил его.
Погода стояла неустойчивая, но барометр не делал резких скачков, поэтому колонисты рассчитывали, что атмосферные условия будут благоприятствовать плаванию. В начале апреля стрелка барометра пошла вниз, пять-шесть дней дул сильный западный ветер, а потом она пошла на «ясно» и замерла на уровне 29,9 дюйма (759,45 миллиметра); колонисты сочли, что пришло время пуститься в путь.
Решили отплыть 16 апреля, и «Бонадвентур», стоявший на якоре в порту Воздушного шара, был снаряжен для путешествия, которое могло затянуться.
Сайрес Смит предупредил Айртона о предполагаемой экспедиции и предложил принять в ней участие, но Айртон отказался, и они условились, что до возвращения колонистов он будет жить в Гранитном дворце. Вместе с ним должен был остаться и дядюшка Юп, который отнесся к решению вполне благосклонно.
Утром 16 апреля колонисты в сопровождении Топа пустились в путь. Дул сильный юго-западный ветер, и «Бонадвентур», выйдя из порта Воздушного шара, лавировал, держа курс на Змеиный мыс. Окружность острова равнялась девяноста милям, а южная часть побережья, от гавани до мыса,— двадцати милям. Все эти двадцать миль колонисты плыли против ветра.
Прошел почти весь день, пока бот достиг мыса, ибо через два часа после его отплытия кончился отлив, и «Бонадвентуру» пришлось шесть часов подряд бороться с приливом. Только с наступлением ночи он обогнул мыс.
Тут Пенкроф, взяв два рифа на парусах, предложил инженеру продолжать путь с небольшой скоростью. Но Сайрес Смит предпочел стать на якорь в нескольких кабельтовых от острова, чтобы днем осмотреть берег. Условились плыть только днем, чтобы получше исследовать побережье, а с наступлением сумерек бросить якорь поближе к земле.
Итак, бот простоял на якоре у мыса всю ночь; ветер улегся, клубился туман, и было очень тихо. Мореплаватели, кроме Пенкрофа, уснули, хотя и не таким крепким сном, как у себя дома.
Семнадцатого апреля Пенкроф с восходом солнца снялся с якоря и пошел левым галсом полным бакштагом, держась вблизи западного берега.
Колонистам уже был знаком живописный берег, поросший лесом, по опушке которого они как-то шли пешком, однако они восторгались ландшафтом и на этот раз. Чтобы получше все рассмотреть, плыли, стараясь держаться поближе к суше, осторожно обходя стволы деревьев, носившиеся по волнам. Несколько раз даже бросали якорь, и Гедеон Спилет фотографировал прекрасные пейзажи.