Таинственный противник
Шрифт:
– Там в глубине стоит большой шкаф. Спрячьтесь за ним, а конец бечевки держите в руке. Когда я выпущу этих двоих из комнаты, дерните за нее.
Он не успел ни о чем ее расспросить, потому что она бесшумно спустилась по лестнице и, подбежав к двери, начала кричать:
– Mon Dieu! Mon Dieu! Qu'est-ce gu'il y a? [68]
Немец с проклятием обернулся к ней:
– Убирайся отсюда! Ступай к себе в комнату!
Томми бесшумно соскользнул с перекладины под лестницу. Только бы они не обернулись… Но все сошло благополучно, и он скорчился за шкафом. Негодяи загораживали ему путь к лестнице, ведущей вниз.
68
Боже
– Ой. – Аннет как будто споткнулась и подняла что-то с пола.
– Mon Dieu, voil`a la clef! [69]
Немец вырвал ключ у нее из рук и отпер дверь. Из нее с ругательством вывалился Конрад.
– Где он? Вы его схватили?
– Мы никого не видели, – сердито сказал немец.
Он побледнел.
– О ком ты говоришь?
Конрад снова разразился ругательствами.
– Значит, смылся!
– Не может быть! Мы бы его увидели.
И тут с ликующей улыбкой Томми дернул за бечевку. С чердака донесся грохот рухнувшего кувшина. В мгновение ока его тюремщики, отталкивая друг друга, взлетели по шаткой лестнице и исчезли в темноте чердака.
69
Боже мой, вот ключ! (фр.)
Томми молниеносно выскочил из-за шкафа и, волоча за собой Аннет, бросился вниз по лестнице. В прихожей никого не было. Трясущимися руками он отодвигал засовы и цепочку. Наконец дверь распахнулась. Он оглянулся, Аннет исчезла.
Томми прирос к месту. Неужели она опять умчалась наверх? Это же безумие! Зачем? Он скрипнул зубами от нетерпения, но продолжал ждать. Не мог же он оставить ее здесь!
Внезапно сверху послышались крики, сначала что-то проорал немец, а затем раздался звонкий голос Аннет:
– Ma foi [70] , он сбежал! И так быстро, кто бы мог подумать!
Томми все еще не двигался. Это приказ ему бежать? Да, наверно.
И тут она крикнула еще громче:
– Какой страшный дом! Я хочу вернуться к Маргарите! Маргарите! К Маргарите!
Томми бросился назад к лестнице. Она хочет, чтобы он бежал один, но почему? Любой ценой он должен увести ее с собой. И тут сердце у него сжалось. Вниз по лестнице бежал Конрад. Увидев Томми, он издал торжествующий вопль. Следом за Конрадом неслись остальные.
70
Честное слово (фр.).
Томми встретил Конрада мощным ударом в подбородок, тот рухнул, как бревно. Второй споткнулся о его тело и упал. Томми увидел вспышку, и ухо ему оцарапала пуля. Нет, прочь из этого дома, и поскорее! Аннет он помочь не может, но хотя бы рассчитался с Конрадом. Отличный удар!
Томми выскочил наружу, захлопнув за собой дверь. На площади не было ни души. Перед домом он приметил хлебный фургон. Видимо, в нем его собирались вывезти из Лондона, и потом его труп нашли бы за много миль от Сохо. Шофер выскочил из кабины и попытался его задержать. Он тоже получил молниеносный удар кулаком и растянулся на асфальте.
Томми помчался во весь дух – как раз вовремя. Дверь распахнулась, и вокруг засвистели пули. К счастью, ни одна его не задела. Он свернул
«Надо полагать, стрелять они больше не будут, – подумал он, – не то им придется иметь дело с полицией. Удивительно, как они вообще осмелились».
Позади он услышал топот и припустился еще быстрее. Только бы выбраться из этих переулков, тогда он спасен. Куда запропастились все полицейские! Впрочем, лучше обойтись без них. Придется объясняться, а это ни к чему хорошему не приведет. Тут ему снова улыбнулась удача. Он споткнулся о лежащего посреди тротуара человека, который тут же вскочил и, заорав от ужаса, кинулся наутек. Томми укрылся под аркой подъезда. Через несколько секунд он с удовольствием убедился, что оба его преследователя, одним из которых был немец, энергично устремились по ложному следу.
Он присел на ступеньку и подождал, пока у него восстановится дыхание. Потом неторопливо пошел в противоположную сторону. Он взглянул на свои часы. Почти шесть. Уже начинало светать. Он прошел мимо полицейского, стоящего на перекрестке. Тот смерил его подозрительным взглядом, и Томми почувствовал законное негодование. Но, проведя ладонью по лицу, рассмеялся. Он же не брился и не мылся трое суток! Ну и хорош же он, наверное!
Он немедленно зашагал к турецким баням, которые, как он знал, сейчас были наверняка открыты. Под яркие солнечные лучи он вышел, вновь став самим собой и обретя способность обдумать дальнейшие действия.
Прежде всего надо поесть. Ведь в последний раз он ел вчера днем. Томми свернул в закусочную и заказал яичницу с ветчиной и кофе. Поглощая все это, он просматривал утренние газеты и – чуть не поперхнулся. Целую страницу занимала статья о Краменине – «человек, породивший большевизм в России». Краменин только что прибыл в Лондон с неофициальным визитом. Далее кратко излагалась его биография, а завершалась статья категорическим утверждением, что именно он был творцом русской революции, а не так называемые вожди.
В центре страницы красовался портрет.
– Значит, вот кто такой Номер Первый, – сказал Томми с набитым ртом. – Надо поторопиться.
Расплатившись, он отправился в Уайтхолл [71] и попросил доложить о себе, добавив, что дело не терпит отлагательств. Через несколько минут он был уже в кабинете человека, которого здесь называли совсем не «мистером Картером». Хозяин кабинета строго сказал:
– Послушайте, почему вы явились прямо сюда? Я же дал вам ясно понять, что этого ни в коем случае не следует делать!
71
Уайтхолл – улица в центральной части Лондона, на которой находятся некоторые важнейшие правительственные учреждения и министерства.
– Все верно, сэр, но я решил, что нельзя терять ни минуты.
И Томми, как мог, кратко изложил события последних дней.
В середине его рассказа мистер Картер набрал номер телефона и отдал несколько загадочных распоряжений. Он уже больше не хмурился. Когда Томми умолк, мистер Картер одобрительно кивнул:
– Вы поступили абсолютно правильно. Каждая минута на счету. Но, боюсь, мы уже опоздали. Они наверняка сразу же убрались оттуда. Разве что не все следы успели замести. Так говорите, что узнали в Номере Первом Краменина? Вот это очень важно. Нам как раз необходимо иметь на руках красноречивые факты, чтобы правительство не слишком с ним лобызалось. Ну, а остальные? Вы говорите, что лица двоих показались вам знакомыми? И один из них как будто связан с профсоюзами? Взгляните-ка на эти фотографии, может, кого и узнаете.