Таинственный пруд

Карр Филиппа

— Мэг и Минни постоянно помогают мне, и даже Том с Джекобом все время норовят заглянуть! Забавно глядеть на них: им, похоже, немного неловко — наверное, они считают, что это не по-мужски — интересоваться малышом. Я написала родителям и все рассказала им… И какой малыш — умница: он уже узнает меня и перестает плакать, когда я беру его на руки!

— Значит, ему суждено стать гением!

Было просто чудом — видеть ее такой счастливой. Счастье мимолетно: немножко здесь, немножко там… и оно исчезает. Нужно пользоваться им, когда оно есть, и не упускать возможности, если оно подворачивается..

—

Да, я многим обязана Бену! — говорила Морвенна. — Хотя бы за то, что он поехал среди ночи к доктору Филду! Если бы не он, я наверняка потеряла бы ребенка, — при этой мысли она даже прикрыла от ужаса глаза. — Но он поехал… весь этот путь… ночью! Теперь Бен дал мне возможность пожить здесь… Когда я пытаюсь благодарить его, он только отмахивается и говорит, что в этом нет ничего особенного и любой на его месте сделал бы то же самое. Как бы мне хотелось вознаградить его за это!

— Лучшее вознаграждение для него — что вы с ребенком счастливы здесь!

— Как бы мне хотелось, чтобы ему удалось купить тот участок земли!

Ты имеешь в виду землю Морли?

— Морли упрямится, он боится, что Бен начнет там добывать золото, и потом землю нельзя будет использовать под пастбище. Мне рассказал об этом Джастин: Морли — очень упрямый человек!

— Безусловно! — согласилась я. — Интересно, получит ли ее Бен в конце концов?

— Бен такой же упрямый, как Морли, и когда сталкиваются двое таких мужчин, никогда не знаешь, что произойдет! Пока ясно, что владельцем земли является мистер Морли, и если он не уступит, то у Бена ничего не получится. Мистер Морли считает, что все должны возвращаться в города или вести то, что он называет «приличной жизнью», перестав копаться в земле в поисках несуществующих богатств.

— Но ты ведь понимаешь, что когда-то они были, и кое-кто сумел их отыскать.

Вспомни о чудесных домах в Мельбурне…

— Да… А хорошо бы оказаться в Англии, правда?

— Да, несомненно! — горячо подтвердила я.

После этой картины — счастливая Морвенна в уютном окружении — наша хижина выглядела особенно непривлекательной. Можно было сколько угодно наводить здесь чистоту и ничего не добиться: всепроникающая пыль была непобедима.

Я подумала, что у мужчин есть утешение, по крайней мере в надежде — ведь каждая корзина, поднятая на поверхность земли и отправленная на промывку, могла содержать искомые сокровища. Мысль об этом должна была укреплять их. Для женщин же не оставалось ничего, кроме повседневных забот — приготовление малосъедобной еды, экономия драгоценной воды…

Были моменты, когда мне хотелось броситься к Бену и сказать ему: «Ты обещал забрать меня отсюда? Отвези меня домой, и я поеду с тобой!» Нет, это выглядело бы слишком похоже на сделку, но дело было не только в возможности вернуться домой — мне хотелось быть с Беном! Я понимала, что он честолюбив, осуждала его жадность к золоту, но мои чувства к нему от этого не менялись.

Потом в городок вернулись Одноглазый и Кэссиди. Они приехали в полдень. Все мужчины работали на своих участках, а женщины были в хижинах. Повсюду царила обычная полуденная

тишина.

И вот они появились. Поднялся шум, мужчины бросили работу, а женщины повыскакивали из хижин, окружив приехавших и желая выслушать новости.

Одноглазый и Кэссиди вернулись с победой: они разыскали свое золото и привезли его с собой. Они нашли и Дэвида Скэллингтона… Возле него стояла лошадь, превратившаяся чуть ли не в скелет.

— Там он и лежал, где мы нашли его, — говорил Кэссиди, — милях в пятидесяти отсюда, не больше! Его лошадь была еще жива… не хотела уходить от него.

Одноглазый погладил животное.

— Мы ее откормим, приведем в порядок. Ведь это благодаря ей мы нашли Скэллингтона!

У всех была куча вопросов, а они были явно не прочь рассказать свою историю, но нужно было накормить лошадь. Одноглазый и Кэссиди не желали даже присесть, пока не будет улажен вопрос с лошадью. Именно благодаря ей они вернули свое состояние, а они были людьми, привыкшими платить свои долги. Лошадь Скэллингтона теперь ожидала королевская жизнь!

Все собрались в салуне. Одноглазый и Кэссиди сидели, уплетая мясные пироги и запивая элем. Потом они, наконец, начали рассказывать, как они отправились на поиски Скэллингтона.

— Все равно, что искать иголку в стоге сена, — говорил Кэссиди. — Мы прямо с ума сходили, верно, Одноглазый? У нас-то поначалу было одно на уме что мы сделаем с этим поганым воришкой, когда найдем его? Мы собирались его повесить, он бы у нас долго подыхал!

Сколько мы его искали… а он дальше пятидесяти миль и уйти не смог! Всегда он был дураком, этот Скэллингтон!

Не знаю, куда он собирался добраться?.. В Уоллу, может, и куда оттуда? Он-то думал, что мы в первую очередь будем искать его в Мельбурне. В общем-то он был прав, мы и искали, расспрашивали, но никто его не видел. Так что мы поняли, что он туда и не приезжал, чтобы пристроить самородки, и мы поехали назад. Мы уже почти потеряли надежду, верно, Одноглазый?

Одноглазый подтвердил.

— А потом, — продолжал Кэссиди, — когда мы уже почти вернулись и думали, что нам опять придется копать, мы заметили эту лошадь. Она стояла рядом с телом Скэллингтона! Вы знаете, что с ним случилось? Он просто помер с голоду! Он пробовал есть траву: у него была вся рожа измазана. Птицы быстренько бы с ним справились, я думаю… когда углядели бы его. В общем, он там лежал, так что живым мы его не застали…

Одноглазый покивал, подтверждая.

— И он все еще лежит там? — спросил Артур Боулз.

— Да, — сказал Одноглазый. Кэссиди добавил:

— Как мы его там увидели, так мы вроде даже и обрадовались, что нам теперь и мстить не нужно, что без нас все обошлось. Даже интересно, как у человека настроение меняется. А золото наше было при нем: кое-что в поясе… кое-что в карманах… Все при нем, до единого кусочка, верно, Одноглазый?

— Да, — подтвердил Одноглазый, — все, до единого кусочка.

— Тут-то и задумаешься! — продолжал Кэссиди. — Он помер, и помер с голода. Раз он помер, то и у тебя уже другие мысли начинаются… Мы вон с Одноглазым надумали гроб для него сделать, да поехать туда и привезти его обратно.