Таинственный сад
Шрифт:
– Это еще зачем? – не поняла миссис Соуэрби.
– Специально! – весело произнес Дикен. – Это чтобы пока никто ни о чем не догадывался. Если доктор Крейвен узнает, что Колин уже может стоять, то мигом отпишет мистеру Крейвену. А Колин не хочет. Он мечтает лично свою здоровость отцу показать. А пока отец не вернулся, Колин воздействует каждый день на свой организм волшебством. Потому что хочет мистеру Крейвену доказать, что такой же сильный и статный, как мальчики у других отцов. Сейчас идет к этому подготовка, и мисс Мэри с Колином говорят: «Лучше еще чуть-чуть поскандалить. Тогда
– Полагаю, эта парочка от души наслаждается! – засмеялась миссис Соуэрби. – Все дети обожают играть какую-то роль. Ну, расскажи-ка мне, Дикен, еще, что они там творят?
Дикен отложил тяпку и, устроившись на стене рядом с матерью, стал рассказывать дальше.
– Колина каждый раз выносят из комнаты на руках и сажают в кресло. И еще ни разу так не случилось, чтобы он не использовал случай покричать на слугу Джона. Слышала бы ты, матушка, как этот хитрец заводится! Он и постанывает, и упрекает Джона в неосторожности, когда его в кресло сажают. И там-то его, бедняжку, не так повернули, и тут-то болит! Да Колин вообще при других людях изображает совсем беспомощного. Он даже голову старается не поднимать, пока хоть один человек из дома его может заметить. А мисс Мэри над ним причитает: «Ах, Колин! Ах, бедненький! Ах, как тебе больно!» Но внутри Мэри и Колина такой смех душит, что они едва сдерживаются. Зато уж, как мы доберемся до сада и дверь запрем, они дают себе волю и хохочут вовсю.
Миссис Соуэрби тоже смеялась вовсю.
– Ну, Дикен, ну, вы даете! – сквозь смех бормотала она. – Пусть себе, пусть хохочут. Получается, у этой парочки все к тому идет, что они скоро станут здоровей некуда. Ведь смех организму превыше любого лекарства. Так и запомни.
– Да я и сам вижу, что там на поправку идет, – подтвердил Дикен. – Мэри и Колина такой аппетит разбирает, что они уже опасаться стали, как бы кто в доме не заметил и не впал в подозрение. Колин однажды мне так прямо и заявляет: «Если я еще больше буду просить есть, они перестанут верить, что я инвалид». Мисс Мэри даже предложила ему такой выход, чтобы съесть ее долю, но он этой жертвы не принял. Он говорит, что тогда она ослабеет, а они должны укрепляться вместе.
Миссис Соуэрби сделалось так смешно, что она чуть со стены не упала. Глядя на нее, Дикен тоже захохотал.
– Я знаю, что мы с тобой сделаем, – чуть погодя проговорила матушка. – Когда утром будешь к ним уходить, бери с собой ведерко парного молока. А я испеку свежий хлебец или булочки точно такие, как делаю вам. Нет ничего полезнее, чем вовремя подзакусить молочком с хлебом. Это немного умерит их аппетит, и из сада домой они будут возвращаться не такими голодными. А уж дома тогда доедят как следует.
– Какая же ты у меня умная! – восхищенно воскликнул Дикен. – А то я вчера прямо не знал, что и делать. Всю вторую половину дня Мэри и Колин стонали, что так больше не могут, потому что у них внутри совсем пусто.
– Все правильно, – отозвалась мать. – Здоровье к ним возвращается, а здоровые дети в их возрасте – как молодые волчата, и без корма им никуда. Но даже и при таких муках голода они от игры своей удовольствие получают. Ох, как представлю, что твой этот
Она была, как всегда, права, мудрая матушка Дикена! Игра доставляла Мэри и Колину огромное наслаждение. Оба были совершенно захвачены ею. А идею, сами того не желая, подали сиделка и доктор Крейвен.
Однажды сиделка сказала:
– Мистер Колин, а у вас аппетит немного улучшился. Раньше вам ото всего становилось плохо, а теперь наворачиваете что подадут, и безо всяких последствий.
– Безо всяких, – подтвердил мальчик.
Увидев, однако, с каким любопытством глядит на него сиделка, он спохватился. Ведь ему до приезда отца ни в коем случае не надо выказывать никаких улучшений. И Колин тут же с кислой миной добавил:
– Иногда после еды у меня ухудшается самочувствие.
– Может, и так, – по-прежнему не сводя с него глаз, задумчиво проговорила сиделка, – но все равно я должна обсудить это с доктором Крейвеном.
Когда она наконец-то ушла, Колин с тревогой воззрился на Мэри. Причина его волнений была девочке понятна без слов.
– Сиделка с ужасным любопытством тебя разглядывала, – прошептала она. – Похоже, ее что-то насторожило.
– Нельзя, чтобы она догадалась! Никто ничего пока знать не должен!
Вскоре пришел доктор Крейвен. Сперва он как-то странно разглядывал пациента. Потом, к великому неудовольствию Колина, принялся задавать вопросы.
– Ты много времени проводишь в саду, Колин. Наверное, у тебя там есть любимые уголки, а?
– Может быть, есть, а может, и нет, – высокомерно отвечал тот. – Я никому не обязан докладывать, где бываю. И слугам приказано держаться подальше. Вы же знаете: ненавижу, когда за мной наблюдают.
– Хорошо, хорошо, милый, – тут же смирился доктор, – я просто имел в виду, что ты целыми днями теперь на воздухе и, по-моему, это принесло тебе пользу. Вот и сиделка сказала, что аппетит у тебя куда лучше прежнего.
И тогда Колин, просияв от внезапной находки, сказал:
– А может быть, у меня какой-нибудь ненормальный болезненный аппетит?
– Нет, нет, – возразил доктор, – аппетит у тебя вполне здоровый. Ты потолстел, и цвет лица у тебя улучшился.
– Наверное, это я просто распух и температурю, – продолжал развивать свою линию Колин. – Я читал, с умирающими так часто бывает.
Доктор Крейвен взял его за руку и сосчитал пульс.
– Температура нормальная, – задумчиво произнес он. – И вид у тебя здоровый, как никогда. Если так и дальше пойдет, ты можешь, мой мальчик, надолго забыть о смерти. Твой папа очень обрадуется, когда получит наше письмо.
– Я не позволю! Я не позволю! – затряс кулаками Колин. – Нельзя ему писать обо мне! Вдруг мне потом станет хуже? Может быть, у меня уже этой ночью будет ужасная лихорадка? Я даже сейчас чувствую наступление чего-то плохого, – весьма радостным тоном уточнил он. – Вы же знаете, как на мне отражается любое волнение! А вы сейчас очень разволновали меня этим письмом к отцу. Я уже весь горю! Запомните: я ненавижу, когда обо мне пишут или шепчутся! Ненавижу так же сильно, как когда на меня незнакомые смотрят!