Таинственный сапфир апостола Петра

Александрова Наталья Николаевна

Гладкий лоб с глубокими залысинами казался необыкновенно высоким, тонкие седые волосы ниспадали на плечи.

Мертвец был облачен в длинное одеяние из белого льна и в грубые кожаные сандалии.

Весь его облик был исполнен такого удивительного величия, что Рагнар невольно попятился и непривычно тихим голосом спросил христианина:

— Кто это? Какой-то мертвый вождь?

— Да, это вождь всех праведных, это наследник

великого владыки, ученик и преданный слуга нашего Господа. Это о нем сказал Спаситель: Ты — Петр, камень, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее! Он нес нам слово Божье, он был нашим добрым пастырем… Покиньте это место, добрые господа, не тревожьте вечный покой святого!

— Кто бы он ни был, мы не уйдем отсюда прежде, чем заберем его сокровища! — воскликнул, выходя вперед, рыжебородый. — Не зря же мы тащились по этому подземелью!

— Я говорил вам, добрые господа, что здесь нет никаких сокровищ! — повторил христианин.

— Никаких сокровищ? — повторил за ним рыжебородый. — А это что?

Он протянул к мертвецу руку и схватил крест, покоившийся на его груди. Массивный золотой крест был по четырем концам украшен четырьмя сияющими камнями — синим, как полуденное небо, красным, как закатное солнце, зеленым, как пронизанное светом южное море, и янтарно-желтым, как солнце.

— Не трогайте этот крест, добрый господин! — закричал христианин, бросившись к германцу. — Не трогай эту святыню, варвар! Убери от нее свои грязные руки!

Он выхватил из своих лохмотьев заржавевший кинжал и попытался ударить германца в грудь, но молодой воин, который стоял в тени, опередил его и молниеносным ударом меча поразил христианина.

Старик рухнул на пол возле мраморного возвышения и забился в предсмертных конвульсиях.

— Туда ему и дорога! — проговорил Рагнар, отталкивая мертвого христианина к стене. — Ну что ж, похоже, что больше ничего стоящего в этом подземелье мы не найдем. Остается только один вопрос: как поступить с этим крестом?

— Мы, вольные германцы, должны поступить по справедливости! — подал голос молодой воин, который убил христианина.

— По справедливости? — повторил за ним рыжебородый. — Ты так считаешь, Герузий? Я думаю, что самое справедливое — разыграть его в кости!

— Нет, в кости с тобой я играть не буду, — возразил Рагнар.

— Что, ты хочешь сказать, что я нечестно играю? — Рыжебородый потянулся за мечом.

— Нет, я только хочу сказать, что тебе чересчур везет.

— Значит, меня любят боги!

— Все равно, как ни называй — это не будет справедливо. Я предлагаю вынуть из креста камни и разделить их. Камня четыре — и нас четверо. Я считаю, что это будет справедливо.

— А

сам крест?

— Сам крест мы оставим этому святому. — Рагнар взглянул на величественного мертвеца. — У нас же есть обычай отдавать часть добычи богам…

— Мы отдаем часть добычи своим богам — но это не наш бог и не наш святой! — возразил рыжебородый.

— Пусть так, но все же оставим ему крест, чтобы он не слишком гневался!

— Пусть будет по-твоему! — неохотно согласился рыжебородый.

Выбравшись из подземного склепа, германцы прошли еще немного среди руин Вечного города и остановились там, где начинались вымощенные камнем дороги, расходящиеся в разные стороны.

— Здесь наши пути расходятся, — проговорил Одорих, оглядываясь по сторонам. — Я отправлюсь на запад, к королю франков. Говорят, он набирает дружину, чтобы сразиться с везиготами.

— А я хочу попытать счастья на востоке, — сказал молодой Герузий, который только что заколол христианина. — Мезигий, вождь аваров, хочет поступить на службу к византийскому базилевсу.

— А я отправлюсь на север, к фризам, — произнес, в свою очередь, Рагнар. — Они собираются в морской поход на дальние острова. Настоящее дело для настоящего воина.

— А я отплыву с вождем вандалов Рустом на юг, в африканские земли, — сообщил самый молодой воин, Арнульф. — Что ж, нам было весело вместе, и я никогда не забуду вас, друзья!

И четыре варварских воина двинулись в разные стороны, навстречу своей изменчивой судьбе.

* * *

Темно-красный джип подъехал к металлическим воротам и затормозил. Водитель посигналил, и ворота медленно раздвинулись. Джип въехал во двор, проехал по усыпанной гравием дорожке, обсаженной розовыми кустами, и остановился перед большим двухэтажным домом из калиброванных золотистых бревен. Из машины выбрался высокий подтянутый человек с военной выправкой, человек без возраста, с коротким жестким ежиком стальных волос и выдубленной солнцем кожей бесстрастного лица. Прежде чем подняться на крыльцо, он быстро огляделся по выработанной годами привычке всегда и всюду определять уровень опасности.

Двор был пуст, только в дальнем конце большого участка работал садовник, подстригая разросшиеся кусты.

Человек без возраста поднялся на высокое крыльцо, подошел к двери — и дверь послушно распахнулась перед ним, пропустив гостя в просторный холл.

Одну из стен целиком занимал огромный, сложенный из натурального камня камин, на полу перед ним лежала настоящая медвежья шкура. В глубине помещения, возле двери, ведущей в заднюю часть дома, находилась лестница на второй этаж.

Не задерживаясь в холле, человек без возраста поднялся по этой лестнице, прошел по узкой галерее и остановился перед второй дверью.