Так было

Микоян Анастас

Но, естественно, каждый мемуарист, а тем более историк, приводя объективные факты, может — если не должен — давать свое толкование им и свою оценку. Она может быть правильной, может быть и неправильной, здесь все зависит от подготовки и таланта автора.

К сожалению, упомянутые вредные явления в советской исторической науке часто повторяются в той или иной степени, иногда просто до тошноты. У образованных и знающих людей такие явления вызывают возмущение. Читатель проникается недоверием к трудам с такого рода фальсификацией. Это — один из источников скепсиса и недоверия к официальным учебным изданиям по истории партии, подслащенным, лакированным, и к мемуарам в этом духе, которые вызывают у нашей молодежи законную неудовлетворенность.

Наш агитпроп тщательно оберегает население от буржуазной политической

литературы, боясь ее воздействия на умы людей. А ведь мы, помню, в молодости читали буржуазную литературу, антимарксистскую наряду с марксистской. И, сопоставляя прочитанное, мы лишь укреплялись в нашей вере в марксизм, в его правильном понимании. В 20-е гг. вплоть до 30-х гг., мы в губкомах получали и читали такой враждебный и «опасный» документ, как «Социалистический вестник», издававшийся в Берлине меньшевиками под руководством опытного меньшевика, врага Советской власти Мартова. Мы читали и белогвардейскую литературу, получая ее через ЦК. И это, я по себе чувствую, не поколебало веру и преданность нашему делу. Ведь часто бывает даже полезно посмотреть на наши дела чужими глазами.

Я всю жизнь продолжаю читать антисоветскую литературу, и не без пользы, если есть там аргументы и факты.

В отношении умалчивания наших неудач в Великой Отечественной войне, хотя она и была победоносно завершена, хотя в ее горниле были проверены патриотические чувства и настроения советских людей, я хочу сказать несколько слов.

Мы можем и должны гордиться и нашим народом, и нашей партией за победу в Великой Отечественной войне. Но я не могу пройти спокойно мимо того, как многие военные мемуаристы пишут только о последних сражениях, главным образом второго периода войны, после перелома в соотношении сил между нами и Германией, и либо замалчивают полностью, либо мельком касаются серьезных поражений, которые мы терпели и на которых научились воевать. Ворошилов и его окружение в Наркомате обороны не учили армию тактике отступления. Это — одна из причин, почему создавалась паника, почему так много потерь мы имели в начале войны и так долго мы отступали.

Отступление на какое-то расстояние было неизбежным. Но чтобы Гитлер со своими полчищами мог дойти до Волги, закупорить Ленинград, добраться до Кавказа — нам никому и в голову не приходило!

Когда читаешь военные мемуары, то стараешься найти толковый ответ на этот вопрос. Но он закрыт от читающих, включая слушателей военных училищ и академий, за семью печатями. Это — опасное явление для нашей сегодняшней армии на случай большой войны или локальных войн. Последние вообще требуют специальной подготовки, типов вооружения и тактики.

Все это я пишу для того, чтобы вскрыть некоторые недостатки в военных мемуарах по истории Великой Отечественной войны. Хотя я и не считаю себя знатоком военного дела, не изучал его специально, а когда-то был лишь рядовым солдатом, потом комиссаром в условиях военных действий. С 1926 г. я был членом Совета Труда и Обороны, во время Великой Отечественной войны был членом Государственного Комитета Обороны.

Некоторую уверенность в этой критике мне придает тот факт, что я помню, как мы и в ГКО и в Ставке Верховного Главнокомандования обсуждали все — с участием военных и без них. Мы каждый день, а если днем не могли, то ночью, собирались у Сталина, проводили обмен мнениями. Сталин говорил по телефону с командующими фронтов, мы разбирали поступающие сведения из Генштаба, обсуждали, держали связь с фронтами. Словом, я не буду останавливаться на событиях положительных, победных, много раз описанных. Большинство из них описаны правильно, правда, со многими преувеличениями. Но главный дефект таких описаний тот, что наши неудачи или не приведены вовсе или о них сказано вполголоса, мимоходом, без попыток анализа. И вообще, в военных мемуарах последних лет я не обнаружил описания каких-либо ошибок Верховного Главнокомандования, Ставки. Хотя без них не могло быть. И сам Сталин это понимал, и все мы понимали. Но некоторые возникали из-за характера Сталина и всех отрицательных его сторон, которые проявились и в ходе Отечественной войны, хотя и в меньшей степени, чем до и после нее.

В этом отношении книга воспоминаний Г.К.Жукова наиболее интересна, и я считаю ее полезной.

Но все же я нашел ее однобокой, а в ряде мест даже обнаружил элементы фальши.

Есть некоторое преувеличение роли самого Жукова. Я не заметил ни одного его действия, к которому он относился бы критически. Хотя понятно, что без ошибок людей не бывает, тем более в войну, где действия велись со многими неизвестными в отношении очень сильного противника.

Здесь я хочу ограничиться только постановкой вопросов, иногда без всякого анализа, иногда поверхностно. Я не мог проверить на основе документов или по собственным записям, не ошибаюсь ли я, не субъективно ли мое мнение. Кроме того, зная на собственном опыте наших редакторов, воспитанных агитпропом, я не могу судить, где работа этих редакторов, а где перо самого Жукова.

Замечание первое. Почему мы понесли огромные потери в первые месяцы войны и почему через три месяца после начала войны немцы оказались под Москвой и Ленинградом?

В 1939 г., как известно, мы вернули Украине и Белоруссии их исконные земли. Границы отодвинулись далеко на запад, что с точки зрения обороны имело большое положительное значение. Тогда было принято правильное решение начать строительство новых оборонительных сооружений взамен старых по новой западной границе. Детального хода строительства оборонительного рубежа на старой границе, создававшегося с учетом линий «Мажино» и «Зигфрид», я не знал, думал, что строительство закончено. (Мы ведь знали о линии «Мажино», потом стало известно, что Гитлер строит линию «Зигфрид».) После того как немцы прошли всю Белоруссию, мы стали допытываться у военных, а где же эта старая оборонительная линия, почему не сопротивлялись на ней, почему не могли остановить наступление немцев? Что на новых оборонительных рубежах этого еще нельзя было сделать, я понимал. Поскольку Сталин не ждал в ближайшее время войны, то оборонительные рубежи строились чрезвычайно медленно. Будь сооружены обе линии вовремя, и новая и старая, возможно немцы дальше старой границы и не прошли бы. А если бы и прошли, то не было бы таких больших жертв с нашей стороны, армия была бы сохранена, мы могли бы спокойно отмобилизоваться, и может быть, немецкое наступление на Белоруссию не было бы таким роковым.

Что же оказалось на деле? Не все оборонительные сооружения по старой границе были достроены, а с началом строительства оборонительной линии на новой границе работы на старой линии и вовсе прекратились.

Однако значительное количество их уже было построено. И вполне они могли служить хорошей преградой немцам. Значит, ошибка была первая в том, что давно намеченные оборонительные рубежи были заброшены строителями, хотя могли быть второй линией обороны. И немного средств требовалось для завершения этого строительства.

Оказалось и другое. Даже те оборонительные сооружения, которые были готовы, не были укомплектованы войсками, не было в достатке пулеметов и пушек, которых тогда в стране у нас хватало. Словом, эти сооружения были в состоянии заброшенности.

Это — грубейшая ошибка в первую очередь, конечно, командования Белорусского военного округа. Но беда усугубилась тем, что опытные, знавшие дело командующие были ликвидированы (конкретно, командующий Белорусским военным округом Уборевич), а у новых не хватило кругозора, опыта и знаний, чтобы это понять. Ведь факт, что герой испанской войны, комбриг танковых войск Павлов, человек, несомненно, храбрый, преданный, знающий военное дело, не смог добиться достройки старой оборонительной линии, или, во всяком случае, обеспечить вооружением тех частей линии, которые были закончены строительством.

Таким образом, мы вложили огромные деньги в две оборонительные линии по западу, с севера на юг, и ни одна из них не была использована.

Почему Жуков, командовавший Киевским военным округом, не только не подумал об этом в свое время, но более того — умолчал об этом факте, не попытался проанализировать его и дать ему оценку?

А разве это было бы вредно для чести нашего народа? Нет. Наоборот. Это объяснило бы, почему наши войска не могли оказать серьезного сопротивления немецкому наступлению в первые месяцы войны на западных территориях. Войска не были виноваты. Виноваты были и лидер государства, и нарком обороны, и командующие округами. Известно, что наш солдат храбрый и хорошо воюет. Но, как известно из военной истории, без средств для организованного сопротивления войскa бывают подвержены панике.