Так говорил Каганович
Шрифт:
Царь имел армию большую, а проиграл войну. Почему? Потому что страна была отсталая. Хлеба было мало, армия голодала, армия была безоружна, потому что та система хозяйства не могла противостоять системе хозяйства Германии. Вот и проиграл царь войну, Россия проиграла с огромными жертвами.
А потом наследники Николашки опять пробовали перейти в наступление восемнадцатого июня 1917 года. Революционные солдаты, которые были заражены теорией революционной и разоружены, усталые, измученные, при разъяснении большевиков о войне за чужие интересы – потерпели поражение.
Ничего
Но поражение в октябре 1917 года было уже не поражением царя, а поражением всей системы капитализма – неминуемо, согласно законам детерминизма, мы перескочили в социалистическую революцию. Но историческая необходимость и детерминистские условия сложились так, что мы иного выхода стране и народу не имели, как пойти за большевиками и строить социалистическое государство. А после Ленина, когда страна оправлялась при помощи НЭПа, опять пришел критический вопрос: социализм или капитализм? Денег нет, капиталов нет, накоплений нет, страна все-таки остается отсталой.
– Сталин поставил вопрос, что вначале надо укрепить союз с крестьянством. А потом, когда кулак окреп, нэпман окреп, заявил, что НЭП превратится в капитализм, или, как говорят в Одессе, капитал поставить надо, а не социализм. И кулак взял нас за горло, и лозунг Рябушинского, неосуществленный в семнадцатом году – задушить рабочий класс костлявой рукой голода – кулак хотел осуществить при помощи правых. Сталин сумел это понять, повернуть страну против кулака, против нэпмана и получил новое наступление после НЭПа.
– Считают, что у нас неправильный социализм.
– Вот именно. Нас подтолкнула историческая необходимость. Одни говорят, что историческая необходимость является решающей, а одни, недетерминисты, говорят: нет, воля человека решающая. А марксизм-ленинизм вносит поправку: неверно. Историческая необходимость является важным, одним из главных факторов, но и воля человека играет большую роль. Не так, что – или это, или это. А историческая необходимость и воля человека, учитывающая эту историческую необходимость.
Так же, как Октябрьская революция была результатом исторической необходимости, детерминизма и воли народа, воли человека. Так и наступление на кулака за социализм, переход от НЭПа в наступление было главным изо всех условий исторической необходимости. Фашизм начинал голову поднимать во внешнем мире, и мы встали перед дилеммой – либо погибнуть, либо наступать, как Ленин говорил… Так и Сталин в своей речи поставил – либо нам перейти к капитализму, либо…
Вот ответ тем господам, которые говорят, что надо было идти по бухаринскому пути, надо было не наступать на кулака, продолжать "НЭП. Тогда бы, наверно, попали в яму капитализма, пришли бы к капитализму.
МЫ
1939 год.
Теперь кричат: «Какая подлость! Какая наглость!» А мы выиграли время. А Брестский мир был лучше? Мы выиграли время.
– Говорят, что не сумели его использовать.
– Не сумели? Слава Богу, что мы накопили, подобрали. Где мера – правильно иди неправильно? А кто бы лучше сделал? Кто бы мог?
– Бухарин бы лучше, говорят.
– Тогда бы мирным путем пошли к фашизму. Мирным путем.
…Мы стали бы колонией. А Сталин это понял. В этом его величие. Величие Сталина в том, что он понял историческую необходимость. Тут воздействовала воля руководства, воля партии, воля народа.
Они, эти идиоты, читают философию, форменные идиоты, и не понимают. Вы смотрите, никто даже не употребляет слов «детерминизм» и «индетерминизм». Однако, это великое дело. Или – форма и содержание. Ведь в чем слабость нашей молодежи? В том, что она формой подменяет содержание. А говорят что: при царе было так-то, сейчас так-то. А содержание-то другое. Форма может быть одна. И там полиция, и у нас милиция. Там армия, и у нас армия. Однако, надо в содержание смотреть. Содержание – главное.
Вот вам и философия эпохи. Наши пропагандисты в чем слабы? Они не объясняют, они говорят: партия, авторитет партии.
– Молотов говорил: у нас в доме один член партии – Сарра Михайловна [ С. М. Голованевская, племянница жены Молотова, в последние годы помогавшая ему на даче.].
– Она была член партии? Она жива еще?
– Жива.
– Она ему много помогла, – говорит Каганович.
Опять разглядываю фотографии на стене. – Шестидесятилетие Сталина, – говорит Каганович. – Тут я уже без бороды. Я бороду носил до тридцать третьего года. Сталин говорит: – «Зачем тебе борода? – Я говорю: – Давно ношу. – Сталин: – Надя, дай ножницы, я ему сейчас срежу бороду! (Вероятно это было до ноября 1932 года – Ф. Ч .). Я говорю: – Хорошо, я бороду сниму сам.» Видите, какое дело…
Я, между прочим, за перестройку, только не такую – без гвоздя, без основного.
Каганович подписывает мне свою фотографию: – Надо лупу взять… Нет, эта лупа не годится. Эта только, чтоб в носу ковырять. Ночью в носу ковырять… Сам не вижу, что я пишу…
Берет семикратную лупу.
Пишет с трудом, коряво, не так, как в прошлый раз…
11 ноября 1989 года, суббота.
И снова передо мной у вращающегося столика сидит Лазарь Моисеевич Каганович- в рубашке «под наркомовскую».
– Вы в прошлый раз мне сказали, – говорит он, – что, когда Сталин собрался уходить и предложил Молотова, я заплакал. Это неправда, вы это не пишите. А то получается, что я плохо к Молотову относился, не хотел, чтоб он был вместо Сталина.