Так говорил Каганович
Шрифт:
– Фельдшер?
– Студент-медик. Очень умный человек был, очень умный. Он меня учил.
– Тоже обвиняют Сталина: положил его на такую операцию, после которой он умер.
– Это глупости. Шерлокхолмщина. Все можно предположить в человеке, все можно, как Шерлок Холмс у Конан-Дойля. Что угодно, можно предположить. А кто лично знал Сталина, тот понимал, что он был самым обыкновенным человеком. И выходил из себя, обыкновенного, когда он чувствовал что-то опасное для политики. Вот он выходил из самого обыкновенного. Таким был Сталин.
Каганович
– Я их прочитать не могу. И, конечно, когда не сплю, снова сажусь и пишу.
– Я после смерти Молотова расшифровал его некоторые записки.
– У меня мысль была отдать то, что я написал, в Институт марксизма-ленинизма.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ
24 февраля 1991 года. (Телефонный разговор).
– Я хотел буквально на ходу спросить. Крестинский писался Генеральным секретарем?
– Что, что?
– Термин «Генеральный секретарь» применялся со Сталина или раньше?
– Со Сталина. Да. Только с него…
– Мне доказывали, что Крестинский тоже писался «Генеральным».
– Нет, нет, ни в коем случае. Нет, не было. Наверно, это только со Сталиным получилось.
Кстати, вы, когда пойдете ко мне, вы прихватите, пожалуйста, материал, который, вы говорили, о Волкогонове у вас есть.
21 февраля 1991 года.
Каганович сидел у стены возле вращающегося столика, в халате. На сей раз на шее висел шарф.
– Только что надел, – говорит дочь.
– Наше дело такое: время уходит, время бегить , – говорит Каганович. – Это Петровский, депутат Государственной Думы, когда их арестовали, выступает – вот какие депутаты были… «Время бегить , дело стоить , надо к Свердлову итить !» Депутат Государственной Думы… А у вас как дела?
Про себя я подумал, что сейчас в российском парламенте снова найдутся депутаты типа «время бегить».
– Вчера выступал с Успенским. Знаете такого писателя? «Тайный советник вождя». Он говорил, что звонит вам иногда. Звонит?
– Нет, никогда не звонил, – отвечает Каганович.
– Вы читали его книгу?
– Нет. Есть она у меня, но я не читал.
– Я думаю, придумал он этот образ или нет. Якобы существовал человек, вымышленная фамилия Лукашов, из бывших царских офицеров, который советовал Сталину по военным делам до последнего дня.
– А что по существу там?
– По существу – в пользу Сталина. Он ему все советовал. Думаю, это прием как лучше показать Сталина. Хотя он вчера на встрече с читателями доказывал, что у этого героя есть дочка.
– Я думаю, что никакого советника не было. Врет. Это против Сталина, а не за Сталина. Сталин никогда не имел дела с тайными советниками!
– Он говорил, какой-то у него по строительству был – Гоберидзе, что ли…
– Не было, не
– И еще: задали вопрос. Откуда взялась фамилия Сталин?
– Ну, ну.
– Он рассказал, что была такая женщина – Людмила Николаевна Сталь.
– Сталь была. Людмила Сталь была. Она работала в ЦК партии. Известная работница. Она среди женщин работала.
– Успенский говорит, что она была любовницей Сталина.
– Неверно. Этого я не знаю, не могу сказать. Но Сталь была, я ее знал уже седой. Дебелая такая, но, видимо, интересная женщина была. Возможно. Говорили и другое. Говорили про Славотинскую. Она была мать жены Трифонова Валентина Андреевича, члена Военного совета. Она работала у нас в ЦК партии. Сталь работала в журнале «Работница». Славотинскую я знал, она у меня часто бывала на приеме. Есть письма Сталина к Славотинской. Это известно. Она в Ленинграде жила. Если уже подозревать, то можно подозревать Славотинскую, поскольку есть документы, письма. А вот про Сталь – не знаю. Может быть, был роман и со Сталь…
– Роман был, якобы, в период первой русской революции. Она его старше лет на десять. А потом возобновился между февральской и Октябрьской революциями. Успенский говорит, что она работала в ЦК партии и редактировала все произведения Сталина. И получила орден Ленина в тридцать девятом году. А он взял фамилию – Сталин.
– Если она получила орден, то получила орден за работу. А что, возможно, были какие-то привязанности у Сталина. У него были перерывы, видите ли. У него жена умерла до революции. А на Надежде Сергеевне он женился в девятнадцатом году, до девятнадцатого года имел право любить кого угодно. А откуда Успенский знает?
– Где-то выискал.
– Где он мог выискать? Он молодой, старый?
– Воевал в войну.
– Мне его книгу дали. Еще не читал.
– Интересно, что вы скажете. У меня такое ощущение, что это придумано.
– Говорили, будто бы Шапошникова под советником имел в виду, но Шапошников умер во время войны. Шапошников не мог быть его тайным советником.
– А то, что жена Игоря Шапошникова – Славотинская? – вступает в разговор Мая Лазаревна. – Ничего вам не говорит?
– Возможно. Я знал ее хорошо. – говорит Каганович.
– Если я ее встречу, можно спросить, работала ли твоя мама в ЦК? – говорит дочь.
– Работала наверняка – мама или бабушка. Возможно, бабушка. Я ее хорошо знал. Есть письма, опубликованные даже.
– Молотов по-другому объяснял. Он говорил: «Сталин – индустриальная фамилия».
– А откуда Ленин? – вопрошает Каганович.
– Ленский расстрел, говорят, – размышляет Мая Лазаревна.
– Ленский расстрел был в двенадцатом году, а Ленин уже в девятьсот пятом подписывался Н. Ленин. Это версия ерундовая. Кто-то из школьных учителей придумал, – говорю я. – Знаете, какая есть версия?