Так говорил Заратустра
Шрифт:
Много хороших выдумок есть на земле, одни — полезны, другие — приятны: ради них стоит любить землю.
А иные выдумки так хороши, что они, подобно женской груди, полезны и вместе с тем приятны.
А вы, уставшие от мира! Вы, нерадивые к земле! Высечь бы вас розгами! Розгами нужно вернуть бодрость вашим ногам!
Ибо, если вы не больные и не отжившие, от которых устала земля, то вы лукавые лентяи или затаившиеся похотливые кошки, любители лакомств. И если не хотите вы снова весело бегать, то придется убраться
Ни к чему исцелять неизлечимых: так учит Заратустра. Да погибнут они!
Но чтобы поставить точку, нужно больше мужества, чем для сочинения новых стихов: это знают все целители и поэты.
О братья мои, есть скрижали, созданные усталостью, и есть скрижали, созданные леностью — леностью испорченной: говорят они одно, но хотят, чтобы слышали их по-разному.
Взгляните на этого изнывающего от усталости! Всего только пядь отделяет его от цели, но в упрямстве своем свалился он здесь, в пыли, этот храбрец!
От усталости зевает он на путь свой, на землю, на цель и на себя самого: ни шагу не хочет ступить он дальше, этот храбрец!
И вот — солнце палит его, и псы лижут пот его; но он лежит здесь в упрямстве своем и предпочитает страдать:
— страдать на расстоянии пяди от цели своей! Поистине, такого героя еще придется за волосы втаскивать на небеса!
Но лучше оставить его там, где лежит он, чтобы пришел к нему сон-утешитель с освежающим шелестом дождя.
Пусть лежит он, пока сам не проснется, пока сам не отречется от всякой усталости и от всего, что усталость вещала устами его!
Братья мои, отгоните только от него псов, этих ленивых проныр, и весь этот толпящийся сброд:
— весь этот сброд «культурных», которые насыщаются потом героев!
Я замыкаю себя в круги и священные границы; чем выше горы, на которые восхожу я, тем меньше людей поднимается вместе со мной: из самых священных гор возвожу я горный хребет.
Куда бы ни поднимались вы вместе со мной, братья мои, смотрите, чтобы не поднимался вместе с вами какой-нибудь паразит!
Паразит — это вкрадчивый пресмыкающийся гад, ищущий раны и скрытые больные уголки сердца вашего, чтобы жиреть, питаясь ими.
И в том искусство его, что угадывает он усталость в восходящих душах: в вашей тоске и бессилии, в нежной стыдливости вашей строит он свое мерзкое логово.
Где сильный бывает слаб, где благородный — слишком мягок, там устраивает он мерзкое жилище свое: паразит живет там, где у великого изъязвлено сердце мелкими ранами.
Что есть высший род сущего и что есть ничтожнейший? Паразит — это ничтожнейший из всех, но тот, кто велик, питает больше всего паразитов.
Ибо если длинна та лестница, по которой душа может восходить ввысь и спускаться в глубочайшие бездны: как не сидеть на ней множеству паразитов?
— ибо если душа широка и может бегать, блуждать
— душа сущая, которая погружается в становление; душа обладающая, которая жаждет воли и страстных желаний;
— душа, убегающая от себя самой и вновь себя настигающая, описывая широкие круги; душа мудрейшая, которую так сладко уговаривает безумие;
— душа сама себя любящая, в которой все вещи обретают стремление и противоборство, прилив и отлив свой: — о, как не иметь ей, высшей душе, худших из паразитов?
О братья мои, разве жесток я? Но я говорю так: падающее — подтолкни!
Все нынешнее — падает и разрушается: кто станет поддерживать его! Я же, я хочу еще и подтолкнуть его!
Знакомо ли вам это наслаждение — скатывать камни в пропасть с отвесных скал? Смотрите, как скатываются люди нынешнего в глубины мои!
Я — увертюра к игре лучшего игрока, братья мои! Я — пример! Действуйте же по примеру моему!
И тех, кого не учите летать, учите быстрее падать!
Я люблю храбрых: но недостаточно быть рубакой, нужно еще знать, кого рубить!
И часто больше храбрости бывает в том, чтобы удержаться и пройти мимо: и сохранить себя тем самым для более достойного врага!
Да будут лишь те врагами вашими, кто достоин ненависти, а не презрения: вы должны гордиться врагами своими — так некогда учил я вас.
Для более достойного врага должны вы сохранить себя, братья мои: поэтому многих должны вы миновать на пути своем,
— особенно же многочисленный сброд, орущий вам в уши о народе и народах.
Сохраните же чистым око свое от их «за» и их «против»! Много там правого, много и неправого: и исполнится гневом тот, кто уделит им внимание свое.
Всматриваться в них, рубить их — это одно и то же; лучше уходите в леса и вложите мечи ваши в ножны!
Следуйте своими путями! А народу и народам предоставьте идти своими! Поистине, темны пути их, не озаренные ни одной надеждой!
Пусть торгаш царствует там, где все, что блестит еще, — это лишь золото его! Время королей миновало: то, что сегодня зовется народом, не заслуживает королей.
Смотрите же, как народ стал подражать торгашам, извлекая малейшую выгоду из всякого мусора!
Они подсматривают друг за другом, они подражают друг другу — и это у них называется «добрым соседством». О блаженные, далекие времена, когда народ говорил себе: «Я хочу быть господином над народами!».
Ибо, братья мои: лучшее должно господствовать, и лучшее хочет господствовать! А где учение гласит иначе, там лучших не хватает.