Так и было
Шрифт:
— Ах ты герой! А у меня ещё лучше новость есть. Совсем драгоценная: скоро наш папаня к нам на поправку приедет.
Я говорю:
— Шутишь…
А она письмо мне показывает. Ей почтальонша встретилась и отдала. Очень я обрадовалась. Так что и словами не скажешь. Но если бы от Вовкиного папани тоже пришло письмо, я бы обрадовалась ещё больше. Так нету же!
ВЕСНА В ОКНО СТУЧИТСЯ…
Приходит время, и весна в нашем крае начинает спешить. Не останавливается, не оглядывается назад: дел-то у неё очень много. Вот и день посветлел, и воды весенние тронулись, на холмах по верхам проталины.
Утром вышла я на крыльцо, а на ветке у своего домика сидит скворец и тоже поёт-заливается. Говорю ему:
— Здравствуй, скворушка! Здравствуй, соседушка! Каково же тебе леталось? Не испугала тебя война на твоём пути? Не обидели тебя враги? — «Жив и дома!» — поёт он в ответ.
Утро раннее, а уже капель. И ручьи бегут, и облака голубые в них купаются.
Тут на крыльцо вышла Доська со своей куклой, рукой машет и говорит:
— Санюрка, ты на дорогу-то глядишь?
Поглядела я туда, куда она мне показывает, а там дорога вся солнцем залитая, и шагает по ней человек. Слепит солнышко, а я всё равно сразу узнала… И походка его, и рост, и шинель солдатская! Он, он! Самый наш родной! Самый дорогой человек!
Мам! — крикнула я не своим голосом. — Наш папаня по большаку спешит.
И мы все, как были, — я с непокрытой головой, мама в котах на босу ногу, Доська со своей куклой, — побежали папе навстречу. Сошлись и прижались к нему, и он обнял нас сразу всех троих…
В это утро никто никуда не пошёл. Папа только сел на лавку и вытянул свою ещё не очень окрепшую раненую ногу, сразу послал меня за Вовкой и тётей Граней. Он сказал им, что знает точно об их отце. Папаня их жив и здоров, но воюет в таких местах, откуда письма не шлют. Вот прогонят фрицев из тех мест, где их папа находится, и тогда он сразу пришлёт им письмо. Тётя Граня просто сияла от счастья, а Вовка ухватился за рукав папиной гимнастёрки и, пока тот говорил, глаз не мог от него отвести. Потом тётя Граня ушла на работу, Вовка побежал в школу, а мы с мамой стали папе баню топить — с дороги попариться. Стали думать, чем его в обед кормить, и мама хотела зарезать курицу, но папа не велел.
— Не огорчай дочек. Я и постных щей две тарелки съем.
Так и было. Обедали мы все вместе. Папа в красном углу сидел, мы с Доськой по обе его руки, рядом со мной Вовка, с ним рядом тётя Граня, а мама на самом краю: она же всё подавала. Щи были постные, но со сметаной, картофельные лепёшки румяные, а тыква пареная сладкая на редкость. Папа очень её хвалил. Вечером собралось у нас много народу, и все расспрашивали папу про войну и, главное, когда она кончится. И папа говорил, что теперь мы воюем совсем не так, как прежде. Тогда мы отступали, оставляли и землю свою, и своих людей. А сейчас освобождаем их и больше никому никогда не отдадим. Рассказывал папа и про Сталинград. Там в одном доме были наши солдаты, а в другом, почти напротив, фрицы. И наши фрицев разбили и победили, хоть и очень трудно это им было. О сталинградской победе папа рассказывал очень много. Он ведь сам тоже там воевал и видел, как вели по дороге пленных немцев. Шли, шли они, и конца им не было. Все худые, грязные, оборванные… Так им и надо. Большого счастья ждали фрицы от этой войны, а вот как она для них обернулась.
Конечно, папу спросили, за что он получил медаль «За отвагу» и орден Красного Знамени. И папа пошутил, что медаль ему помог получить толстый немец, которого он привёл, когда ходил в разведку. А орден Красного Знамени
Потом папа расспрашивал, как живут и работают сейчас наши люди, сколько хлеба и семян сдали государству.
Наш бригадир Коля сказал:
— Хорошо живём. Вот молодое поколение подрастает, работает отлично. И пожилые не сдаются. Посмотрите на нашего деда Матвея: трое внуков у него, а дедом себя звать не велит и работает по-ударному. «Война кончится, тогда буду дедом». Вот что он говорит.
Спрашивали папу, когда кончится война. И он рассказал случай, который слышал во время лечения в госпитале. Пристали солдаты к шофёру, возившему командира дивизии:
— Ты с комдивом всегда рядом. Спроси его, когда кончится война? Уж он-то, наверно, знает.
Но комдив разговоров в машине не любил, и шофёр ждал минуты, чтобы встретиться с ним на воле. И дождался. Мыл он как-то вечером у колодца машину, и тут из избы вышел на крыльцо комдив. Поглядел на небо, на звёзды, — журавли в ту пору клином на юг летели, — и говорит, вздохнувши: «И когда эта война, наконец, кончится? Надоели фрицы хуже горькой редьки…»
Стали гости расходиться. На прощанье говорили папе, чтобы он хорошо воевал, уничтожал фашистов и освобождал свою землю, а уж без него тут как-нибудь управятся.
Но утром, когда я проснулась, папы уже не было.
— Николай его увёл, — сказала мама. — Машины к пахоте подготовить надо.
И так все дни, что положено было папе отдыхать. Утром уходил, вечером возвращался, и только тогда мы его и видели. Да в последний день свёз на мельницу рожь, что мы с тётей Граней получили на трудодни, и смолол её.
Мама напекла ему на дорогу пирогов, собрала творогу…
Ничего, кроме хлеба, с собой не взял. Сказал:
— У нас теперь всё есть: и горячее, и сухой паёк. А вам до новины ещё долго ждать.
Всех перецеловал, сказал:
— Победим — увидимся! — И ушёл.
А мы с мамой и Доськой долго стояли на том месте, где неделю назад его встретили, и смотрели ему вслед.
Горько плакала мама, когда вернулась домой. Легла на постель, уткнулась лицом в подушку, и видно было, как вздрагивают её плечи. Я её сперва утешала, но вижу, что не утешается, испугалась, что от слёз она заболеет, и стала её стыдить.
— Встань, — говорю, — опомнись! У других и письма не приходят, и никто к ним не приезжает! А у нас такая радость была!
Вот и кончается мой рассказ о том, как мы жили в войну. Так и дальше было. Но с каждым месяцем всё радостней, потому что почти каждый день слушали мы передачи по радио, которые назывались: «В последний час». В этих передачах бывали такие сообщения, что сердце замирало от счастья. Один за другим освобождали наши войска сперва советские города, а потом стали гнать фашистов из оккупированных стран.
А папа наш всё воевал. Вместе со своими товарищами бил фрицев и вместе с ними победил.