Так кто же виноват в трагедии 1941 года?
Шрифт:
«Вот видите, — говорил И. В. Сталин, — нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга. Это тонкая политическая игра».
Причем, у Сталина для такого вывода были все основания. Ведь как вполне логично указывал Криппс, вероятность заключения мирного договора с Германией должна была увеличится в случае дальнейшего ухудшения военного положения Великобритании. А положение Англии в Восточном Средиземноморье и на Балканах стремительно ухудшалось.
Еще 31 марта германские войска в Ливии перешли в наступление и к 15 апреля отбросили английские части
Уважаемый читатель, на минуту поставьте себя на место Сталина и попытайтесь сделать выводы на основе приведенной информации, и, прежде всего, ответьте на вопрос: мог ли советский лидер весной 1941 года в своих расчетах пренебречь вероятностью заключения англо-германского мирного договора?
В результате в преддверье ожидаемого нацистского вторжения Сталин сознательно начал демонстрировать подчеркнуто лояльную позицию по отношению к Берлину. 8 мая СССР разорвал дипломатические отношения с Югославией, а 3 июня с Грецией, 13 мая заявил об установлении дипломатических отношений с Ираком. В ходе проходивших в мае в Анкаре советско-германских консультаций по Ближнему Востоку советская сторона подчеркнула готовность учитывать германские интересы в этом регионе.
В конце мая Москва довела до сведения румынского правительства, что
«готова решить все территориальные вопросы с Румынией и принять во внимание определенные пожелания относительно ревизии [границ], если Румыния присоединится к советской политике мира».
Однако ответа из Бухареста так и не последовало.
Тем не менее, это была лишь внешняя, чисто показная сторона дела, обусловленная желанием Москвы не провоцировать Гитлера на военные действия против СССР, и тем самым как можно дальше оттянуть начало войны. Реальную же позицию Сталина в отношении к Германии можно отследить, например, из оценок политической ситуации, содержащихся в директивах НКО, которые, безусловно, отражали соответствующую официальную точку зрения Кремля. В этой связи представляет большой интерес апрельская директива Генштаба РККА командующему ЗапОВО генерал-полковнику Павлову.
В начале директивы приводилась официальная трактовка событий, а затем давалось разъяснение, которое фактически перечеркивало предшествую ей официальную интерпретацию. В силу этого обстоятельства директива в части политической оценки ситуации выглядела несколько противоречивой. С одной стороны в ней говорилось, что Германия в БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ВИДИМО не думает нападать на СССР:
«Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время».
А с другой стороны говорилось о вооруженном нападении Германии на СССР как о весьма вероятном событии:
«Однако, учитывая:
а)
б) подозрительное поведение немцев в Финляндии и Румынии;
в) сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил;
г) заключение Германо-Итало-Японского военного союза, острие которого, при наличии перечисленных выше обстоятельств, может быть направлено против СССР, необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония».
Принципиально новыми моментами в апрельской директиве Генштаба явились придание исключительного значения ОБОРОНЕ западных границ на начальном этапе войны, обусловленного допущением возможности того, что ПРОТИВНИК МОЖЕТ ОПЕРЕДИТЬ НАС И НАПАСТЬ НА СССР ЕЩЕ ДО ОКОНЧАНИЯ СОСРЕДОТОЧЕНИЯ НАШИХ ВОЙСК, что и имело место в реальности:
«Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Финляндию, Румынию, Венгрию и других союзников Германии. Поэтому оборона западных границ СССР приобретает исключительное значение…
Учитывая возможность перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения, прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск, обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения».
5. Перелет Гесса в Англию и его последствия
10 мая заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс совершил полет и приземлился на парашюте в Англии. Сразу оговоримся, что здесь мы не намерены обсуждать вопросы, связанные с выяснением, в чем же состояла истинная цель миссии Гесса, и кто его послал в полет через Ламанш. История эта более чем запутанная и во многом даже детективная. Однако нас интересует несколько иной ее аспект, а именно как воспринял эту информацию Сталин и какие выводы из нее он сделал.
Судите сами, незадолго до перелета Гесса Криппс заявил, что в Англии существуют влиятельные силы, готовые пойти на мир с Гитлером при условии, что немцы двинутся на СССР. Причем вероятность такого развития событий будет повышается при ухудшении военного положения Великобритании.
После этого английским вооруженным силам немцами было нанесено ряд серьезных поражений. И тут вдруг возникает совершенно фантастическая миссия Гесса. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что нацистский эмиссар прилетел на Британские острова для заключения мира. В тоже время официально Лондон хранил молчание, долгое время не высказывая своего отношения к «визиту» Гесса.
Кроме того, не только Криппс, но и Шуленбург 12 мая при встрече с Деканозовом тоже заявил о возможности скорого заключения англо-германского мирного договора:
«По его убеждению, никакая американская помощь Англии не в состоянии изменить чего-либо в тех более выгодных стратегических позициях, которые занимает Германия против Англии. Кроме того, по его мнению, недалеко то время, когда они (воюющие стороны) должны прийти к соглашению и тогда прекратятся бедствия и разрушения, причиняемые городам обеих стран».