Так много дам
Шрифт:
Сначала он быстро ей, этой молодой и красивой Тамарке, починил утюг, потом кран на кухне, а потом уже сам к ней с удовольствием пристроился. Ему только пятнадцать, а у него уже есть женщина, Тамарка. Разведенная, избалованная секретарша из института. Ей бы какого доцента, профессора, а она путается с Сашкой, каким–то мальчишкой. И это еще поспорить, кто кого и какой он мальчишка? Мужчина уже был и то, что надо! Она так с ним и столько, что вскоре Сашка ушел к ней и жил наперекор всем пересудам и разговорам. А тетки только и жужжали…
Наконец — то ему шестнадцать, получил паспорт вот и … жениться, не получилось, рано,
Вот молодая учительница по физике стоит вместе с преподавателями. С ней он впервые ощутил, как это сладко ему, по сути еще мальчику и с такой взрослой, хотя молодой, но уже нравоучительницей. И она ему, как что, так все.
— Сашенька тебе надо не в постелях университеты проходить, а по–настоящему учиться. У тебя ведь талант!
Но и она, умолкала, боясь потерять, оценивая каждый раз заново его талант.
Потом с параллельного класса. А где же она? Да вон стоит и выглядывает, с виду не скажешь, что она уже с мужиками жила. Но то все быстро промчалось.
Потом его потянуло на открытия с ними. Он грезил буферами, как говорили тогда. И рисовал их в единственной своей ученической тетради, где с одной стороны алгебра и геометрия, а с другой физика. Рисовал и показывал пацанам. А те ему:
— Сашка, да ты художник, у тебя к бабам талант. — А он и сам это знал.
Вот Маруся, торчит своими могучими остриями. С ней у него сначала конфуз.
Она его отталкивала, а потом прижала сама к шкафу после уроков, решила положить конец его домогательствам и лапаньям, прижала и говорит:
— Ну что, Казанова, попался? Сейчас я тебе твои яйца… — Сказала, а когда взялась там, так у нее рука так и замерла.
— Это, это что? Что это торчит?
— Показать?
— Дурак ты, Сашка! Ты что же думаешь, что если девочка такая,… то с ней можно все и грубо? Потом минут пять возятся. Сашка все пытается задрать ей платье, а она сопротивляется, но под его настойчивыми руками и, самое главное, под его поцелуями, которые отвергала сначала, от которых уклонялась, крутила головой, поднимая то одно, то другое плечико, при этом она сначала робко, а потом все настойчивее сама попыталась его вытянуть, прощупать под брюками по все длине, и потом она….
— Сашенька, — наконец он услышал, — ну как же он у тебя? Как же с таким? Он же, он…
— Думаешь, не влезет? — Нагло и где–то грубо. Это от того, что у него уже все вздыбилось и не терпится.
— Ну что ты? Что? Да разве такое может быть… Это же такое, такое… и он большой очень… Ой Сашенька, ой! Туда не надо! Не надо рукой, ой! Ты порвешь трусики…
— Чего ты боишься? Первый раз?
— Да, да я Сашенька ….ведь я еще девочка….
— Ну ты же ведь хочешь? Хочешь же, я чувствую…
— Нет! Не могу, не хочу…
— Ну тогда я пошел, отпусти…
— Нет, постой, поцелуй еще, еще и в шейку… Ой, ой, ой! Сашенька, Саша…Ты зачем, зачем? Что ты? Ты зачем расстегнул и снимаешь брюки? Зачем….
— По–другому попробуй, раз не хочешь и не можешь, как все. Поцелуй вот его.
Сашка сразу же стянул вниз по ногам брюки и трусы, уже мокрые от его соков. И вот он уже увидел как она
— Сашенька я… Я не хочу, я… так не умею, не хочу….
— А как тогда? — Продолжает наседать Сашка. — Ты только присядь, посмотри на него.
— Не могу я, страшно мне…
— Ну что ты, глупенькая, им ведь я не убью и ничего даже не сделаю для тебя плохого… Просто я покажу его….
— Саша, Сашенька, сомлела я… не смогу… меня всю разрывает там…. я тоже… Потрогай, Сашенька, там. Нет, снаружи, только снаружи, в трусы я не дам залезть, так вот сделай… Ой, ой, ой! Ты видишь? Ты чувствуешь? Я …
Сашка поймал ее трясущуюся руку и, направляя, сунул ей свой вздыбленный и уже весь мокрый от соков ….
— Саша! Саша! — Чуть ли не в полный голос закричала Маруся. — Он твердый, он такой горячий! Что это он? О боже, что же ты делаешь, что это….
Теперь он обхватил, придавил ее тело, которое сопротивляясь еще несколько секунд его усилиям медленно, но все же, поддалось, и Маруся грузно и неизбежно осела у его ног, словно подкошенная.
Она плакала тихо, склонив голову на груди, рассыпав густые, темно–русые волосы, опустив плечи и не поднимая глаз, но прикрывая лицо, все равно, она не отпускала его и удерживала орган другой рукой. Он осторожно, слегка нагнувшись и чувствуя, что ее рука, так и не отпуская, продвинулась следом и по прежнему крепко сжимает его там, потянул, поглаживая волосы на ее голове, а потом поднял ей кверху лицо… Она закрыла глаза и боится открыть, только дышит прерывисто и сопит.
Эта картина, лицо с заплаканными глазами и то необыкновенное выражение какой–то жалкой покорности, словно подтолкнуло его, не затронув, наоборот, в этой ее покорности он почувствовал свое превосходство над ней. Потому подхватив за волосы, он сунул ей, а затем стал им тыкать по лицу мокрому от слез. Ткнул не сильно в скулу, провел по носу, рядом с зажмуренными глазами, затем, еще отодвинувшись тазом, ткнул им в губы.
— Открой рот! — Без всякого сострадания и жалости к ней, даже жестоко как–то проговорил тихо, но озлоблено.
Она ничего не успела, только слегка приоткрыла свои дрожащие пухлые губы, как он, глядя на эту покорность и податливость тут же…
— А, а., а! М…м…м! Застонал он и, закрыв глаза, понял, что выбрасывает ей на лицо то, что задумывал для другого места в ее теле. И тут словно чудо!
— Сашенька, Саша! Дай мне его я сама, сама, я знаю теперь как, я тебе все сделаю…
Следом он почувствовал, что с ней ему не будет поблажек, и ему надо будет по–другому и надолго с ней…
Потому, как только его взгляд уперся в нее на линейке школьного двора, то она, Маруся, словно почувствовала, зачем–то наклонила голову, а потом повернулась и безошибочно выхватила его тощую длинную фигуру, встретилась взглядом, а следом улыбнулась загадочно. Сашка различил, как шевельнулись ее такие волнительные губы, и она беззвучно прошептала ему: ….я хочу! Понял Сашка. Она подняла лицо и как бы в беззвучном крике, вся озаряясь лучами яркого света улицы, он только и видел ее шевелящиеся губы и как они, соединяясь и размыкаясь несколько раз подряд произнесли, беззвучно… хочу, хочу, хочу!