Так могло быть
Шрифт:
– Вы уже пришли? – И, не дожидаясь ответа Сони, директор строго приказала: – Зайдите, пожалуйста.
Взяв блокнот и ручку, Соня направилась в кабинет Алексеевой. Рабочий день начался.
Когда через час она вернулась к себе. стол ее все еще был пуст. Пришлось звонить Павлу, но его рабочий телефон не отвечал, а на мобильный телефон Соня не стала звонить. Набрала номер его секретарши:
– Верочка, – ласково обратилась Соня, когда та через минуту подняла трубку, – доброе утро. Это беспокоит Софья Владимировна. Павел Андреевич мне вчера вечером дал срочное задание и сказал, что сегодня утром материал будет лежать у меня на столе. Но его у меня нет. Где он?
– Да-да, Софья Владимировна, –
– Мы теперь работаем по расписанию курьера. Ясно. Интересно, а когда он появится? А если не сегодня, а только завтра? И появится ли вообще? – с еле скрываемым раздражением спросила Соня.
– Не могу вам ответить на этот вопрос, Софья Владимировна, – мило пропела в трубку Верочка.
Соня почувствовала, что начинает заводиться, но этого категорически делать нельзя, иначе весь день пройдет насмарку. Она взяла себя в руки.
– Спасибо, Верочка, все поняла. Сейчас к вам зайдут и заберут его для меня.
– Та-да-дам-м-м! – пропела Соня, положив трубку и, тяжело вздохнув, подумала: «Вот бы мне такую выдержку, и чтобы при этом внутри ничего не напрягалось. Этому научиться нельзя, с этим рождаются. Она, наверное, обо мне уже забыла».
Наконец материал оказался у Сони. Теперь можно им заняться, пока отдел выполняет полученное утром задание. Соня разобралась с бумагами, сделала на полях пометки, сверила с уже сделанными ею прогнозами. Порадовалась, что практически все прогнозируемые показатели по стране на ближайшие три года учтены ею в прогнозах, за исключением некоторых моментов. Поразмышляла над этим и поняла, что не может согласиться. «Это нужно обсудить с Павлом», – решила Соня.
Тут принесли подготовленную докладную для руководства банка. Соня стала смотреть материал. «Молодцы», – подумала она. Затем еще раз перечитала, убрала два лишних абзаца, включила некоторые показатели и поправила кое-где текст. Времени оставалось мало, и она попросила с поправками поторапливаться. Знала, что этого можно не говорить. Сотрудницы и сами все знают. И тут началось, как всегда, самое неприятное в ее работе – звонки с требованием срочно дать докладную, которые повторялись с периодичностью в две минуты. Соня встала и пошла в отдел, где вносили исправления в докладную. Ей было стыдно стоять над душой, но у нее не было иного выхода, она не могла вернуться в кабинет и продолжить работу или пойти к Павлу с его материалом.
Когда докладная была доработана, Соня тут же принялась ее читать и, если находила опечатки, сразу исправляла. Вошла Алексеева и при всех стала выговаривать Соне, что она ей звонит, а та не берет трубку:
– Вы должны находиться в своем кабинете, – строго сказала она Соне, – а не ходить по отделам. Пусть они к вам приходят. Я вам делаю очередное замечание.
Соне было неприятно это слышать, но она знала, что спорить с Алексеевой нет смысла. И потом, они ведь не одни. Перепалка здесь неуместна. Она просто молчала и ждала, когда принтер распечатает докладную. Ей показалось, что он стал медленно работать, а ее начальник протянула руки, чтобы выдернуть листы из внутренностей устройства. Ускорить работу принтера Соня была не в силах, оставалось только ждать. А ждать, стоя рядом с нетерпеливым человеком, мучительно трудно. Соня отошла в сторону, и в комнате воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая шумом работающего принтера.
Наконец докладная оказалась в руках у Алексеевой, и она бросила Соне через плечо:
– Идемте.
«Что за манера заставлять меня присутствовать при читке материала? Я его уже читала неоднократно. У меня полно работы, нужно идти
Она сидела напротив и видела, как Алексеева черкала подготовленный материал, ставила стрелочки то тут, то там, а затем изрекла:
– Сколько можно вам говорить, что я не люблю слово «поскольку»? Нужно писать «учитывая изложенное», и слова «по мнению» исключите. Заберите свой позорный материал и идите правьте.
«О да! Это действительно так, – подумала Соня, – нелюбовь – это сильное чувство. Мне, например, не нравится, когда со мной так разговаривают. Еще я не люблю, когда всех вокруг считают ничтожными, а себя – самой умной».
Проект докладной Алексеева, не глядя на Соню, бросила ей через стол, как будто это была макулатура.
– И еще. Скажите своим подчиненным, чтобы они не подкладывали правленый экземпляр, он пачкает мне руки. Я постоянно об этом твержу.
«Она ведь постоянно об этом говорит», – пронеслось в Сониной голове. Проклиная все на свете, Соня взяла исчерканную вдоль и поперек докладную и передала в отдел править. При этом она не произнесла ни слова. Через десять минут появилась начальник отдела, и стала выговаривать:
– Соня, ты посмотри, что она поправила! Только слова, и ничего по существу. Все осталось наше, а тут из-за вставленного слова получилась чепуха. Ты посмотри, Соня, посмотри, – с обидой в голосе сердилась она.
Но что Соня могла сделать? Она понимала и принимала слова возмущения, но сотрудники должны выполнять задания руководства, даже если те произнесены неподобающе грубо. Растерзанная докладная – это результат несдержанности и злости. В этом есть и Сонина вина. Она по себе знает, как раздражает отсутствие на рабочем месте специалиста, когда он срочно нужен. Но это никому не дает права вести себя с ним неподобающе грубо, и она научилась держать себя в руках. Тяжело переживая каждую допущенную ошибку, Соня замечания специалистам всегда старается произносить тихим голосом. Достаточно только обратить внимание тех, кто относится к делу ответственно, а на тех, для кого рабочее время тянется нестерпимо долго, бесполезно и кричать. Но хорошим руководителем Соня себя не считает. И на это есть веская причина. Она так и не смогла быть справедливой в распределении работы. Если возникает необходимость подготовить срочный материал, то работа достается самому способному и быстрому. А учитывая, что срочные бумаги у них постоянно, вывод напрашивается сам. Соня знает, что это неправильно, но снова и снова так поступает. Она пытается это компенсировать премиями, должностным окладом… Но это все равно несправедливо.
– Успокойся, пожалуйста, Марина, все нормально. – Соня попыталась успокоить коллегу и, не читая, завизировала докладную. Затем попросила передать материал в секретариат и напомнить секретарю, что он срочный. И умоляющим голосом произнесла: – И, пожалуйста, не подкладывайте черновик, а то Алексеева меня уже изнасиловала. Она мне об этом постоянно напоминает, а я – тебе. Мы словно играем в поддавки. Нехорошо. Пожалуйста. Такую малость можно и запомнить. Попроси, пожалуйста, всех еще раз от моего имени.
– Но так удобнее проверять, – не сдавалась начальник отдела.
– Алексеева думает по-другому. Это ее право, в конце концов. Пожалуйста, проследи, или пусть мне приносят все материалы, чтобы я проверяла.
– Ну, вот еще. Не волнуйся. Все уже знают, а это случайно проскочило. Бывает.
Соня согласилась, что такое возможно при их объеме работы. Покончив с этим вопросом, она зашла в отдел, поблагодарила специалистов за хорошую работу и отпустила их на обед. Как только она открыла дверь своего кабинета, раздался звонок телефона. Сняв трубку, Соня услышала восторженный голос: