Так начиналась война

Баграмян Иван Христофорович

Таким образом, советские войска, сражавшиеся на киевском направлении, повсюду накрепко сковали превосходящие силы врага и изматывали их в ожесточенных боях. Гитлеровское командование не могло смириться с этим. С утра 8 августа оно еще раз возобновило атаки вдоль шоссе Васильков — Киев, введя в сражение новые силы. Именно здесь разгорелись самые жестокие бои, в которые было втянуто значительное количество фашистских танков. Главную тяжесть борьбы с ними приняли на себя артиллеристы противотанковых дивизионов. Сберегая снаряды, они подпускали фашистские машины на 500–400 метров и только тогда открывали огонь. Бойцы и командиры 231-го отдельного противотанкового дивизиона отбили несколько танковых атак. Враг

понес большие потери, но и наши артиллеристы гибли один за другим. Возле некоторых орудий осталось по одному человеку, да и те были ранены. Так длительное время один за весь расчет управлялся командир орудия 2-й батареи сержант А. И. Ивашков, пока не упал с перебитыми ногами.

Напряжение боя нарастало с каждым часом. Изнуренные и ослабленные потерями полки 147-й стрелковой дивизии на ряде участков начали отходить под ударами противника. Командир дивизии Потехин обратился в штаб армии за помощью. На помощь его частям была направлена 212-я воздушно-десантная бригада под командованием полковника Ивана Ивановича Затевахина. Когда Затевахин прибыл с передовым батальоном своей бригады, пехота Потехина была уже оттеснена за огневые позиции артиллерии.

Бойцы 344-го гаубичного и 379-го легкоартиллерийского полков не жалели себя, чтобы выручить своих друзей-пехотинцев. Под вражескими снарядами они беглым огнем били по прорвавшимся цепям противника и заставили их залечь. Офицер нашего оперативного отдела, вернувшийся из войск, рассказывал, как в самый критический момент боя артиллеристы с удивлением увидели бодро шагавшего по их огневым позициям полковника с авиационными петлицами. Это и был Затевахин. Попросив артиллеристов прибавить огоньку, полковник развернул свои батальоны. Стоя в окопе, он сквозь густой дым от разрывов снарядов и мин пристально всматривался туда, где залегли вражеские цепи. Комбриг был так увлечен этим, что не обращал внимания на осколки и пули, с визгом рассекавшие воздух над его головой.

— Товарищ полковник, — не выдержал стоявший рядом с ним командир 1-го батальона, — нельзя же так…

— Что ты сказал? — не расслышав, спросил Затевахин.

— Убьют ведь…

— Пуля — дура, говорил Суворов. Не всякая в лоб… Низко пронеслись наши штурмовики, сбрасывая бомбы и поливая фашистов пулеметным огнем. Затевахин надел каску и кивнул стоявшему рядом начальнику своего штаба:

— Давай сигнал!

Взлетели три красные ракеты. Командир десантников выпрыгнул из окопа. Не оглядываясь, он с автоматом в руках бросился вперед. Словно из-под земли поднялись бойцы и командиры с голубыми петлицами. Они опередили полковника, стараясь загородить его своими телами от вражеских пуль. Бросок был настолько стремительным, что немцы не успели организовать огонь. Наши бойцы уже пустили в ход штыки. Гитлеровцы показали спину. Десантники неотступно преследовали их. Но из следующей линии окопов по ним ударили очереди пулеметов и автоматов. Батальоны Затевахина залегли. Дав передохнуть бойцам, полковник снова поднял их. И опять они погнали врага.

Так было во всей полосе сражения. Снова и снова командиры и политработники поднимали людей в контратаки. И опять мы потеряли многих своих боевых друзей. Пал смертью храбрых начальник штаба 3-го воздушно-десантного корпуса, умница и обаятельнейший человек, подполковник Александр Филимонович Коссенюк. «Наш Саша» — так его любовно называли многочисленные друзья.

Еще накануне войны познакомился я с Александром Филимоновичем, часто встречался и разговаривал с ним по телефону во время боев под Киевом. Крепко подружился с ним, как и все, кто хоть раз сталкивался с нашим веселым и отзывчивым Сашей. И вот его не стало…

Смертью героя погиб военком 2-й воздушно-десантной бригады батальонный комиссар Дмитрий Иванович Климов.

В разгар контратаки под Витой-Литовской был

ранен командир прославленного сводного отряда генерал-майор Матыкин. Бойцы на руках вынесли генерала с поля боя и доставили в медпункт. Узнав о ранении своего любимого командира, бойцы группы с удвоенной яростью контратаковали врага.

Противник прорвался в пригороды Киева — Мышеловку и Совки, захватил Голосеевский лес и сельхозинститут, вышел на высоты, с которых просматривалась южная часть города. Весть об этом встревожила Ставку. И. В. Сталин вызвал командующего фронтом к прямому проводу. Все происходило в моем присутствии. Кирпонос читал ленту и все больше хмурился.

«До нас, — выстукивал аппарат, — дошли сведения, что фронт решил с легким сердцем сдать Киев врагу, якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?»

Недоумевающе пожав плечами, Кирпонос велел радистке передать:

«Вам доложили неверно. Мы будем держать его. Однако резервов у нас на этом направлении нет».

Верховный Главнокомандующий посоветовал высвободить резервы за счет армии генерала Костенко. (Бедная 26-я армия! Еще долгое время, больше месяца, Ставка будет уповать на ее малочисленные дивизии как на неисчерпаемый резерв!)

По-видимому, убедившись, что командующий фронтом глубоко осознал все значение удержания Киева для исхода сражения за Левобережную Украину, Сталин закончил разговор уже в более мягком тоне: «Комитет Обороны и Ставка очень просят вас принять все возможные и невозможные меры для защиты Киева».

Кирпонос, взволнованный этим разговором, был полон решимости немедленно и любой ценой отбросить немцев от Киева. К счастью, к этому времени к нам прибыла 5-я воздушно-десантная бригада под командованием Героя Советского Союза А. И. Родимцева.

Имя полковника Александра Ильича Родимцева к началу войны было уже широко известно в военных кругах. Он доблестно воевал в Испании, обладал большим боевым опытом. (Впоследствии Александр Ильич не раз прославится в крупнейших сражениях, станет генералом, дважды Героем Советского Союза).

Командующий фронтом приказал с ходу ввести бригаду Родимцева в бой на участке вражеского прорыва. На следующий день десантники во взаимодействии с частями стрелковых дивизий с исключительным ожесточением контратаковали противника. Под руководством своего храброго и искусного командира бригада сразу же добилась заметного успеха.

В районе Совок нашим контратакующим частям неоценимую помощь оказали две артиллерийские батареи, которые начальник артиллерии Киевского укрепрайона майор Павел Андреевич Сердюк, не терявший присущего ему хладнокровия в самых опасных ситуациях, снял с другого участка и лично привел сюда. Артиллеристы тщательно замаскировали свои орудия и прямой наводкой расстреляли прорвавшегося врага, заставили его отступить.

К концу дня 9 августа сражение за Киев достигло апогея. Враг хотя и бесновался еще, но чувствовалось, что он надломлен, теряет веру в свои силы. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что фашисты все чаще шли в атаку пьяные.

По призыву городской партийной организации новые тысячи киевлян пополняли ряды бойцов. В сражение вступили отряды ополченцев Московского, Железнодорожного, Октябрьского и других районов города. Городские организации неустанно заботились о том, чтобы войска были обеспечены всем необходимым для боя.

В сражение на подступах к Киеву втягивалось все больше и больше сил, и нам не без труда удалось объединить все части, оборонявшие город, в новую — 37-ю армию. Реорганизация штаба Киевского укрепрайона в штаб новой армии, начавшаяся в ходе боев, проходила не совсем гладко и отражалась на управлении войсками. Вечером 9 августа генерал Тупиков, выслушав мой доклад об итогах боевых действий за день, приказал мне выехать в Киев, чтобы помочь штабу новой армии.