Так поступают только девочки
Шрифт:
– Иди и ни о чем не думай. Я все время смотрю по сторонам. Если попадется навстречу офицер, я скажу тебе, чтобы ты отдал честь.
Подошел трамвай.
– Я возьму билеты, – сказала мама.
– При мне еще были кондукторы. Мне рассказывали, что теперь без кондукторов. Научи меня, как теперь надо.
Мама дала ему два трояка, показала, куда их нужно опускать, где отрывать билеты. Он опустил их в нужное место, оторвал билеты.
– Просто?
– Просто.
В салоне никого
– Лиля, – он заволновался, увидев на остановке офицера. – Я должен отдавать им честь в трамвае?
– Нет, не надо. Только на улице.
– А если придерется?
– Если придерется? Тогда я начну вопить, что он меня за сиську схватил. Буду орать: «Если я с солдатом, то меня и за сиську можно?» Знаешь, как народ к солдатам относится. Он либо сбежит, либо народ на него кинется и сбежим мы.
– Ты правда так поступишь?
– Да.
– Спасибо.
Мать мне говорила, что тогда чуть не разревелась.
Жил Леша на Песчаной. У его матери была однокомнатная квартире в пятиэтажке.
Она действительно была очень больна. Лешу не видела почти два с половиной года и не то, чтобы обрадовалась, а скорее удивилась:
– Ты что, его подружка? – спросила она маму.
– Да, Вера Васильевна. Мы вместе работаем.
– А почему ты офицер, а мой – солдат?
Мама стала объяснять, но та особо не вникала:
– Поняла, ты хорошо работаешь, а мой лоботряс.
– Да все наоборот.
Пришел доктор. Долго осматривал. Потом отозвал в сторону мою маму. Очевидно, счел, что разговаривать надо с ней.
– Сердечко пошаливает. И очень. Я ей кое-что выпишу. А если станет хуже, звоните. Может быть, придется госпитализировать.
Мама взяла рецепты, побежала в аптеку. По дороге заскочила в магазин. Она уже проверила, что холодильник пуст.
Вернувшись, она дала Вере Васильевне лекарства, почистила картошку, накормила семью. Больная ела молча. Потом заснула.
Мама и Леша сели на диван.
– У тебя тоже плохое сердце. Ты должен себя беречь.
– Почему это? – удивился Леша.
– А там… когда тебя на гауптвахту.
И потом добавила:
– По моей вине.
– Почему по твоей?
– Ты убежал, чтобы меня не видеть.
– С чего ты взяла? Убежал и все. Ты ни при чем.
– Ладно. Но приступ у тебя был.
– Не было никакого приступа. Хочешь, я тебе расскажу? Я очень не хотел на губу.
– Я понимаю. Я очень переживала, а уж как, наверное, ты.
– Ну и взял с собой пачку таблеток пирамидона и пачку анальгина.
– И? – ужаснулась мама.
– Попросил Ленку остановиться, вышел на улицу, выпил обе пачки и запил водой.
Так вот зачем
– Ты хотел кончить с собой?
– Нет. Просто хотел показаться больным. Мне рассказывали, что так получается.
– Дураки рассказывали.
– Ленка сдала меня в комендатуре и там меня послали в санпропускник. По дороге меня стало тошнить. И вырвало. Перед санпропускником надо пройти врача. Когда врачиха меня послушала, сказала: пусть идет помирать в свою часть, нам покойники не нужны.
– Какой ужас!
– Ну и меня отпустили. Пока ехал в казарму, совсем оклемался. Да так, что у нас в санчасти удивлялись, все в порядке. Просто нервный криз.
– А не могли вернуть назад?
– Все рассчитано. По армейским законам два раза не расстреливают.
– Почему расстреливают? – испугалась мать.
– Это пример. Второй раз на наказание не посылают.
– Какой же ты умный! Если бы ты знал, как я переживала. Конечно, не так как ты. Сны такие видела. Есть не могла. И меня тоже тошнило. Может, телепатия.
Она хотела было сказать: «Ты больше так не делай», потом вспомнила, что попал-то он на губу из-за нее и решила промолчать.
Вера Васильевна спала. Леша заторопился в казарму.
– Не хочу, чтобы ты одна ночью возвращалась.
– Я уже придумала, как надо. Мы возьмем такси, я отвезу тебя в казарму и вернусь сюда. С Верой Васильевной нужно побыть.
– Зачем?
– Мне так сказал доктор.
Доктор так не говорил, но мама решила, что так лучше.
– У меня нет денег на такси.
– У меня есть.
Сидели до восьми часов. Потом мама покормила всех ужином.
– Мы поедем, – сказала она Вере Васильевне. – А я скоро вернусь.
Такси нашли быстро. Заехали сначала к маме домой. Леша хотел посидеть в машине. Но мама настояла:
– Посмотришь, как я живу.
– Боишься оставить меня без присмотра.
– Считай себя Джульбарсом сколько хочешь, но оставлять тебя одного не буду.
Мама тогда жила в большой коммунальной квартире, в скромно обставленной комнатушке. Дома она взяла большую сумку, натолкала туда два платья, любимую кофту, юбку, пакет с зубной щеткой, белье.
Поехали в казарму.
– Я вернусь, – сказала мама таксисту, – честное слово.
– А куда ты денешься! – засмеялся таксист. – Тут казарма, девочек не пускают. Только вы уж не больно долго целуйтесь.
– Не будем.
– Да уж нет. Целуйтесь, сколько хотите, подожду. Сам солдатом был.
Они вошли в казарму.
– Спокойной ночи. За Веру Васильевну не волнуйся.
– Может, поцелуемся? – смущенно предложил Леша.
– Здесь? У тебя для этого было достаточно времени в другом месте.