Так шли мы к победе
Шрифт:
Эренбург заторопился и, тепло попрощавшись, ушел. Он побывал в ряде наших частей. Дольше всего задержался в 27-м гвардейском полку, беседовал со многими гвардейцами. Ему рассказали, как бронебойщик Владимир Родионов один вступил в бой с пятнадцатью вражескими танками и четыре из них подбил, а остальных заставил повернуть вспять; как казах Вахит Колумбаев расправился с десятком фашистов; как Сергей Комов пленил нескольких гитлеровцев; как младший лейтенант Наум Плавник со своим стрелковым взводом овладел сильно укрепленным опорным пунктом в тылу врага.
Беседовал писатель и с командиром передового в дивизии 27-го гвардейского полка майором Н. В. Харченко. Статный усатый южанин очень понравился ему. До войны Николай Васильевич Харченко работал зоотехником в совхозе, а на фронте
Перед отъездом Эренбург выступил перед гвардейцами.
Его страстная речь о бандитской природе гитлеровской армии, моральном убожестве ее солдат произвела на всех большое впечатление.
Встретился Илья Эренбург и с младшим лейтенантом Исносьяном, о боевых делах которого я уже рассказывал. После разговора с ним Илья Григорьевич написал для дивизионной газеты яркий очерк об этом замечательном человеке.
Как уже говорилось, Владимиру Абрамовичу Ионосьяну было присвоено звание Героя Советского Союза. К великому сожалению, отважный офицер не испытал радости награждения: он погиб в боях за Карачев, где мы и похоронили его на живописном берегу реки. Жители города возложили на могилу героя венок, на ленте которого было написано: «Мы вечно будем помнить тебя, наш освободитель».
Соединения 8-го гвардейского корпуса, отражая непрерывные контратаки вражеских танков и пехоты, медленно, но неуклонно обходили Болхов с запада. Вот-вот они перехватят единственную шоссейную дорогу, связывавшую болховскую группировку врага с его базами в Брянске. Гитлеровцам в Болхове грозило окружение: войска 61-й армии наседали с северо-востока. И все-таки они изо всех сил цеплялись за город. Почему? Мы догадывались, в чем дело: гитлеровское командование, по-видимому, стремится подольше задержать здесь наши войска, чтобы выиграть время для отвода на запад остальных сил своей орловской группировки.
С учетом этого мы, не ослабляя нажима на Болхов, частью своих соединений продолжали развивать наступление на юг, на Хотынец. Передовые части 11-й и 16-й гвардейских дивизий — 27-й и 46-й гвардейские стрелковые полки прорвались к железной: дороге Орел — Брянск западнее Хотынца и перехватили ее, но, к сожалению, лишь на непродолжительное время: чтобы удержаться здесь, не хватило сил.
Однако враг уже в полной мере осознал нависшую над ним опасность.
Разведка донесла, что гитлеровцы постепенно начали выводить свои части из Болхова. Теперь самым уязвимым направлением для всей орловской группировки врага стало хотынецкое. Прорыв наших войск здесь вел к перехвату основных путей отхода противника.
О том, как оценивало в это время обстановку командование группы армий «Центр», в чьем подчинении находились войска орловского выступа, пишет бывший историограф штаба группы полковник Г. Гакенгольц: «Довольно быстрое снижение темпа наступления нашей 9-й армии против глубоко эшелонированной здесь обороны русских не вызвало у нас особого удивления. Но мощь и пробивная сила русских ударов, начавшихся 12 июля на северном и восточном фасах орловской дуги, явились для нас жестокой неожиданностью. Быстро развивающийся кризис на карачевском направлении, [72] опасность потерять железнодорожное сообщение с Орлом были преодолены с большим трудом, с привлечением всех имевшихся у других объединений группы армий резервов. Было просто непостижимо, что русские оказались способны так скоро и так успешно перейти в наступление летом. Нам в штабе группы армий стало ясно, что после русского наступления, начавшегося 12 июля, неизбежен провал операции «Цитадель» и что наступил не только новый поворот в ходе русско-германской войны, но и произошел окончательный оперативно-стратегический перелом на Восточном фронте в пользу русских». [73]
72
Карачев — следующая за Хотынцом крупная станция на железнодорожной линии Орел-Брянск.
73
Wehrwissenschaftliche Rundschau, 1965, H. 10, S. 592.
Это
От Хотынца нас отделяли каких-нибудь 15–20 километров. Быстрое продвижение в этом направлении, судя по всему, было неожиданным и для нашего командования: у него не оказалось поблизости дополнительных сил, необходимых для развития успеха. Теперь Ставка спешно перебрасывала сюда из своих стратегических резервов 11-ю общевойсковую и 4-ю танковую армии. Однако они еще не были полностью сформированы и находились далеко от района предстоящих действий. Так что пока приходилось рассчитывать только на себя.
Но вот наконец мы узнали, что наш новый сосед, 11-я общевойсковая армия под комаядаванием моего друга, боевого генерала И. И. Федюнинского, пошла в наступление. Ее войска двигались правее нас. За два-три дня они углубились на запад на 15 километров. Однако подоспевшие резервы врага приостановили их дальнейшее движение. Произошло это на подступах к Хвастовичам, то есть значительно севернее Хотынца.
И все-таки 11-я армия во многом помогла нам. Она прикрыла наш фланг, отвлекла на себя крупные соединения противника и дала нам возможность свободнее маневрировать силами.
Передав свои участки войскам генерала И. И. Федюнинского, наши 31-я гвардейская и 169-я стрелковая дивизии начали выдвигаться на хотынецкое направление, где с 25 июля разгорелись чрезвычайно ожесточенные бои. Стремясь удержать в своих руках железную дорогу, противник бросил сюда все, что мог собрать в тылу, вплоть до охранных частей, саперных и автопарковых батальонов, а также значительное количество танков и артиллерии. Сюда же он вынужден был повернуть подошедшую из-под Белгорода моторизованную дивизию «Великая Германия». 25 июля противник нанес контрудар по 11-й и 16-й гвардейским дивизиям. Наши бойцы героически сдерживали натиск. Вновь назначенный командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал Иван Федорович Федюнькин 27 июля ввел в бой подошедшую к линии фронта 31-ю гвардейскую стрелковую дивизию. При поддержке небольшого количества танков она решительно атаковала противника. Завязались упорные встречные бои, и линия фронта здесь все время перемещалась то на юг, то на север. Только к 4 августа она стабилизировалась на рубеже Пыряткино, Алехино, Алисово, Изморозень, то есть в 15 километрах к северу от железной дороги Орел — Брянск.
Приведу лишь один эпизод, чтобы дать читателю представление об ожесточенности боев на этом участке.
Вражеские танки, пытавшиеся атаковать стык 31-й и 11-й гвардейских стрелковых дивизий, были отброшены мощным огнем нашей артиллерии. В поисках укрытия от огня гитлеровцы повернули к ближайшему лесу, но там стояли в засаде наши тридцатьчетверки и орудия прямой наводки. Предоставляю слово участнику этого боя командиру артполка 11-й гвардейской дивизии В. П. Семенко:
— Мы открыли ураганный огонь. Наши орудия стреляли прямой наводкой. Было видно, как снаряды бьют в броню «тигров». После такого попадания танк останавливался, но потом снова полз на нас, изрыгая огонь и смерть. Неужели эти чудовища неуязвимы для наших пушек? Но вот один из «тигров» завертелся на месте. Ага, гусеницу ему перебили! И тотчас батарейцы сорокового гвардейского стрелкового послали в поврежденный танк еще несколько снарядов пятидесятисемимиллиметровой пушки. У «тигра» заклинило башню. Бронированное чудовище стало беспомощным. И дело пошло веселое! Только за этот один жаркий летний день частями одиннадцатой гвардейской дивизии с помощью танков было подбито сорок три вражеские боевые машины, среди них до десятка «тигров» и «пантер». Находившиеся в засаде артиллеристы Бектасов и Бибиков подбили восемь танков, командир орудия старший сержант Алексеенко вывел из строя танк и самоходное орудие, наводчик Серганов из своего орудия уничтожил три танка, а бронебойщики Громов и Найденов сожгли три «фердинанда»…