Так сражались чекисты(Сборник)
Шрифт:
— А что у него с руками?
— Во время нашего артиллерийского налета был засыпан в траншее землей, а руки остались снаружи. Обморозил, — пояснил переводчик.
Я вызвал нашего врача и попросил его срочно оказать немцу необходимую помощь.
Узнав о моем распоряжении, немец стал благодарить меня. Морщась от боли, он жаловался на суровую русскую зиму.
Я выслушал слезливую речь «завоевателя» и попросил переводчика:
— Скажите ему, что не русская зима виновата. Виновата война, в которую втянул его, одурачив, Гитлер.
Молодой немец согласно закивал головой и, сопровождаемый санитарами, поспешил вслед за врачом.
На
По дороге на Красноармейск сплошным потоком идут колонны пленных немцев. Вид у них далеко не такой бравый, спесь, с которой они лезли к Сталинграду в августовские и сентябрьские дни 1942 года, давно слетела с них под русской сталью.
Работники одного из лагерей для военнопленных пригласили меня присутствовать при приеме очередной партии пленных гитлеровцев.
Немцам было приказано сдать все острые и режущие предметы, которые могли быть использованы как оружие: ножи, финки, бритвы и т. п. Для этого посредине лагерного двора был поставлен огромный ящик, в который гитлеровцы и должны были бросать все вышеуказанные предметы.
В ящик десятками, сотнями полетели ножи и бритвы. Кто-то из пленных сорвал с себя Железный крест и другие награды и тоже швырнул их в ящик. Его примеру последовали другие. И вот уже в ящик полетели, звеня, ордена, медали. За ними последовали книжки и брошюры с портретом Гитлера. Видимо, пленные сообразили, что им ни к чему теперь таскать с собой всю эту макулатуру.
— Вот видите, — обратился ко мне работник лагеря Александров, — и обожаемый немцами фюрер тоже «сыграл» в ящик.
— Потерял, значит, доверие, не нужен больше, — рассмеялись мы.
Где же фельдмаршал?
Н. ВАСИЛЬЕВ, А. ГОВОРОВ,
военные журналисты
Абвер торопится…
Огромный город, весь истерзанный и израненный, но не сломленный, ставший символом стойкости и несгибаемого мужества советских людей, медленно возвращался к жизни. После окончания великой битвы каждый день на его улицах появлялись новые жители. Они шли из-за Волги, таща на санках скудные пожитки. Их не пугали развалины, обгоревшие коробки зданий с пустыми глазницами окон и еще дымящиеся пепелища. Все преображалось там, где они останавливались, к чему прикладывали свои руки.
Майор Устинов ежедневно ощущал эти перемены. Возвращаясь из лагерей военнопленных, где допрашивал офицеров и солдат, причастных к деятельности гитлеровской разведки, он замечал новые, только что застекленные окна домов или наспех написанные вывески булочных и магазинов, разместившихся в подвалах. Это были первые «островки» жизни. В основном же, куда ни кинь взгляд, — горы битого кирпича.
Самые сильные разрушения майор видел, пожалуй, в районе тракторного завода. Завод выглядел мертвым гигантом. Цехи представляли груды искореженного металла, бетона и штукатурки. И только на площади перед заводом стояла чудом уцелевшая величественная скульптура Ф. Э. Дзержинского. Она была почти не тронута пулями и осколками снарядов. В этом было что-то символичное.
Устинов жил в холодном, неуютном доме, у которого одна стена треснула от разрыва бомбы. Маленькая комната служила ему спальней и кабинетом. Но он и ею был доволен. Всю осень и зиму майор провел за Волгой в землянках. А
Однажды поздно ночью его вызвали к генералу. Генерал сидел за столом, накинув на плечи полушубок и зажав ладонями алюминиевую кружку с горячим чаем.
— Только что звонили из Москвы, — сказал он. — Нас предупреждают о том, что в последнее время гитлеровская разведка усиленно ищет место, где находится Паулюс. Как вы полагаете, зачем бы это?
— Наверное, выкрасть хотят? — вслух предположил Устинов.
— Вот именно. Он нужен Гитлеру живым или мертвым. Для престижа.
В Германии был объявлен траур. По приказу Гитлера немцы оплакивали уничтоженную советскими войсками 6-ю армию. Появление же в Берлине живого Паулюса, ее командующего, наверное, смягчило бы горечь поражения. На фельдмаршала можно было бы взвалить и всю вину за катастрофу под Сталинградом…
Майор вдруг вспомнил разговор, услышанный на «толкучке». Так звали колхозный рынок. Майор зашел туда однажды просто так, посмотреть. Он слышал, как одна женщина в телогрейке уверяла соседку в том, что «пленный немецкий фельдмаршал в Иловле содержится». Устинов только усмехнулся: «Вот и оно заработало, сарафанное радио». И он подробно все рассказал генералу.
— Вот как? — удивился генерал. — Выходит, слухи эти распространяются не случайно, кому-то они нужны. Как раз Паулюс находится недалеко от того места, которое называют…
Лицо генерала вдруг исказилось гримасой боли. Он охнул и начал растирать руками раненую ногу.
— Скажите, Виктор Андреевич, а лейтенант Самсонов ушел за линию фронта? — спросил генерал, когда боль немного утихла.
— Нет, завтра должен идти.
— Мне кажется, когда он вернется в гитлеровский разведорган, его обязательно спросят, что он знает о местонахождении Паулюса. Абвер будет проверять имеющиеся у него сведения через многих своих агентов. Самсонову проще всего сказать: «Не знаю…» Но такой ответ в данной обстановке нас не устраивает. Пускай скажет, что в одной из частей слышал разговор, будто фельдмаршал находится на каком-то хуторе в Иловлинском районе, неподалеку от штаба Донского фронта.
— Не слишком ли это точно для них? — усомнился майор.
— Ничего, все согласовано. На правдивую информацию абвер должен клюнуть. Передайте это Самсонову.
Лейтенант Алексей Самсонов летом 1942 года получил задание особого отдела Сталинградского фронта — перейти линию фронта и сдаться немецким властям. Перед представителями гитлеровского командования он предстал как перебежчик, бывший комендант одной из переправ через Дон, который, поддавшись паническому настроению группы солдат и офицеров, взорвал ее раньше времени, не получив приказа. Его собирались арестовать и, наверное, расстрелять. Алексей, опасаясь возмездия, был вынужден бежать…
Как и предполагалось, им заинтересовалась гитлеровская разведка. Самсонова допрашивали много дней подряд, очевидно, с целью найти какие-либо противоречия в показаниях. Но все тщетно. Самсонов хорошо знал обстоятельства этого дела. Такой случай был в самый разгар боев. Взорвавшего переправу расстреляли. Но об этом никто не знал.
Несколько месяцев Самсонов провел в лагерях военнопленных, перенес много лишений. К нему подсылали провокаторов. Но он выдержал все испытания, и осенью его направили на курсы подготовки агентов гитлеровской разведки возле Ростова-на-Дону. Самсонов хорошо знал подрывное дело. Немецкий инструктор это сразу заметил и сделал его своим помощником. Алексей остался в школе.