Такая прекрасная, такая потерянная
Шрифт:
– Зритель.
Он поклонился и отвел меня к отгороженной канатом палатке зрителей. Я распорядился принести выпивку и пристально поглядел на обладающих странным очарованием участников.
Они сидели спокойно, лица неподвижны, уставившиеся в зеркало в стойки. Пили они в задумчивой сосредоточенности, глаза злые. Высокий человек в сером неожиданно швырнул свой стакан кому-то в лицо. Сверкнула сталь. Раздался стон. Человек в сером, корчась, упал на покрытый опилками пол. Раздались крики восторга среди зрителей, и два бармена
Забили барабаны.
– Недостаточно быстро, - раздался рядом голос.
– А, Мидж?
Это был директор Латам.
– Удивлен, увидев меня здесь?
– Он криво улыбался.
– Для информации: шоу провалилось.
Я облизнул губы:
– Немыслимо. Индикаторы реакций...
– Всего-навсего новизна, сынок.
Он казался старым и усталым.
– Конечно, это красивое шоу. Они будут смотреть его неделю-две.
Он холодно посмотрел на участников:
– Мы проиграли.
Его голос замер.
Я прошептал:
– У нас было шесть миллионов зрителей, это то количество, что нужно совету. Они могли бы завтра принять законодательство...
– И через неделю уровень преступности утроится, - голос Латама был мрачен.
– Человеческая жизнь будет в опасности даже при свете дня. Люди нуждаются в эмоциональной встряске в виде урока. Поэтому бои ненависти легальны. Поэтому совет выделяет миллион кредиток в месяц на наше шоу в надежде обуздать чернь, образовать ее. Но люди не тревожатся об этом. Да и зачем им? Зачем тратить жизнь, изучая музыку, когда ребенок-андроид может заставить вас плакать, насвистывая мелодию? Его улыбка была необыкновенно горькой.
– Существо, сложенное лучше, чем сам человек. Теперь-то он сожалеет, но уже слишком поздно. Он нуждается в андроидах, в красоте, которую они могут ему дать, и он со стыдом признает это. Здесь он встречает самого себя, хотя бы на время. Нашему шоу надо что-либо подобное, Мидж.
– Нет, - прошептал я.
– Я первый откажусь.
– Неужели?
– он криво улыбнулся.
– Ты, мистер, не свободный исполнитель. Шоу должно продолжаться.
Три спокойно сказанных слова.
Моя голова взорвалась. Эти три слова были трубным гласом, радостным криком, который распрямлял позвоночник и делал тебя счастливым из-за того, что ты Актер, гордым своим наследием.
– Черт возьми, - пробормотал я.
– Мидж Уайт, Х09, - сардонически произнес он.
– X: белый, кавказского типа; 0: специальное воспитание с яслей, высший тип; 9: очень хороший артист. Ты хороший артист, Мидж. Твой баритон напоминает орган. На сцене ты сама страсть, огонь и шторм. Ты можешь вырвать у публики сердце с улыбкой на лице. Ты добиваешься результатов, каких никогда не было ни у одного человека, у тебя крепкие нервы, моментальная реакция. Ты - театр. И ты позволяешь своей аудитории уйти.
Его грубый голос умоляюще шептал:
– Я только директор.
– Конечно!
– я трясся в холодной ярости.
– Пара мертвых андроидов под занавес! Мы теперь имеем право голосовать, пы слышали? Если вы кольнете нас, разве у нас не течет кровь?..
– Спаси их.
– утомленно сказал он.
– Вы освобождены уже двадцать лет, и что Совет все еще сохраняет право на создание специальных андроидов для чрезвычайных обстоятельств. Для испытания новых антибиотиков. Команды для высадки на неизведанных планетах. Подопытные кролики...
– Рабы, - жестко сказал я.
– Девятый класс - это совсем другое. У нас есть свободная воля.
– Неужели?
– его улыбка переросла в ухмылку.
– Шоу должно...
– Не надо!
– я дрожал.
– Подумай. Побудь тут, изучи атмосферу.
Он хлопнул меня по плечу.
– Мы рассчитываем на тебя, Мидж! Спокойной ночи.
Я сидел, пропитанный ненавистью, смотрел ему вслед, в жадные лица вокруг меня, на голодные улыбки. В секции участников было тихо. Никто не двигался. Фигуры у стойки были неподвижны. Руки на ножах, ждут.
Я встал. Я дрожал. Прошел через мрак по направлению к малиновой ограде, отделяющей зону зрителей. Когда я перемахнул через ограду, позади меня раздался общий вздох.
У стойки никто не двигался. Было очень тихо, только скрипели опилки под моими ногами. Я выбрал место у конца стойки, и ко мне улыбаясь подошел бармен.
– Самоубийство, да, приятель? Оружия нет?
– Вина, - потребовал я.
Он принес вино. В трех табуретах от меня маленький человек в коричневом деловом костюме повернул голову.
– В заведении, - весело сказал бармен, - тебе по правилам полагается одна проба, до того как ты станешь справедливой жертвой. У нас здесь не часто самоубийства. Лишь в прошлом месяце...
– Пошел вон!
– сказал я.
Обидевшись, он ушел. Я уставился на вино. Человечек слева облизнул губы и улыбнулся.
– На прошлой неделе совершил первое убийство, - хихикнул он.
– Иногда я удивляюсь, как мы жили раньше. Когда-то я потерпел катастрофу. Неудачи в бизнесе, любви - везде. Теперь я новый человек. Я личность. Понимаете, что я имею в виду?
– Вы хоть смотрите телешоу?
– поинтересовался я.
– Фу!
– хлопнул он ладонью.
– Пустая пропаганда для детей и старух.
Я взял стакан. Его рука скользнула по стойке в направлении ножа.
Я потягивал свое вино. Рука человечка стала неясной. В свете факела сверкнула сталь.
У всех андроидов быстрая нервная реакция, а у андроидовактеров еще быстрей. Я перехватил нож в воздухе и удержал его большим и указательным пальцами в двух дюймах от моего горла.
У зрителей вырвался стон предвкушения. Бармен загоготал: