Шрифт:
Иногда мне кажется, что некоторые люди вообще не понимают человеческого языка. Им бесполезно говорить, что ты не хочешь и не будешь делать что-то. Они просто развалятся напротив тебя в твоем же кресле, закинут ногу на ногу, может быть, закурят и спросят: «Ну и сколько вы хотите за это?»
Деньги — отличная вещь, но многих они портят. Нет ничего хуже, чем решить, что можно купить
Я знаю кое-кого, кто считает, что в наше время иметь принципы — это непозволительная роскошь. Но я уверен, что у любого человека должно быть право сказать «нет», если ему противно что-то делать. И даже без «извините».
Я не ем соевый творог.
Я не слушаю Диму Билана.
Я не поднимаю мертвых.
И что, я обязан за это извиняться? Не думаю.
Увы, некоторым мое «нет» почему-то не кажется убедительным. Именно поэтому я беру клиентов только по рекомендации, но даже это не всегда помогает. Далеко не все люди способны хорошенько подумать перед тем, как дать кому-то номер моего телефона.
Был канун Нового года. Все супермаркеты украсили снежинками, мишурой и разноцветными лампочками, а на каждом сколько-нибудь значительном перекрестке узбеки в куртках-дутиках торговали петардами и фейерверками. В город привезли елки, и теперь тротуары возле станций метро были усыпаны хвоей. В магазинах появились елочные игрушки, картонки с конфетами и баллончики с искусственным инеем по сорок рублей штука. Им оказалось очень удобно рисовать на стеклах пентаграммы.
Человек, сидевший напротив меня, был очень, очень напуган. Видимо, именно это и заставляло его быть таким наглым. Даже более наглым, чем я.
Возможно, дело было еще и в том, что он был воплощением зла.
Заметьте, я думал так вовсе не потому, что он положил ноги в черных замшевых кроссовках на мой любимый письменный стол, который обошелся мне почти в штуку баксов.
— Я надеюсь, Кирилл Алексеевич, мы все же договоримся, — мурлыкнул он, широко улыбнувшись.
— Повторяю еще раз, для тупых: я не поднимаю мертвых, — отозвался я. — И, кроме того, я не работаю на нежить.
— Не стоит оскорблять своего будущего работодателя. — Мой собеседник покачал головой. — Вы же знаете, мы не любим, когда нас так называют…
— Я не люблю белый шоколад, — сказал я. — И знаете что?
— Что? — нахмурился он, озадаченный.
— Я его не покупаю, — ответил я. — И все довольны. Дверь вон там.
Всем хотя бы раз в жизни попадался человек, не понимающий намеков. Это может быть кто угодно — сосед по лестничной клетке, регулярно пытающийся одолжить у вас полтинник на опохмел, или коллега, привыкший спихивать на вас всю грязную работу. Как правило, это очень самоуверенные типы, воспитанные в твердом убеждении, что мир и населяющие его люди существуют только для их
Они ошибаются.
Вы не верите в то, что вампиры существуют? Я очень рад за вас. Это значит, что вы живете спокойной и безопасной жизнью человека, ничем их не заинтересовавшего. Мой сегодняшний гость был клыкаст, плохо воспитан и безнадежно мертв. Мне казалось, этого вполне достаточно, чтобы отказаться на него работать. Вот только сам он считал иначе.
— Кирилл, мне хотелось бы думать, что вы разумный человек, и мы сможем договориться, — мягко сказал он, не двигаясь с места.
— Одно с другим никак не связано. — Я пожал плечами. — То, что я разумный человек, вовсе не обязывает меня соглашаться на все, что мне предложат.
— Вы же понимаете, что они будут настаивать… — Он хмыкнул и покачал головой, видимо, не в силах поверить в то, что в мире еще встречаются люди, у которых есть принципы. Я имею в виду такие особенные капризы, которые никак нельзя обменять на сколь угодно большую сумму денег.
— Тут такое дело… — сказал я. — Я могу настаивать на том, чтобы меня сделали английской королевой. Но вы же понимаете, чем это кончится?
— О да! — согласился мой собеседник. — Но, похоже, вы не понимаете, чем это может кончиться.
Я не скандалист по натуре. Я хорошо отношусь к большинству людей. Я люблю собак, кошек и аквариумных рыбок. Разговариваю я почти всегда тихо и вежливо, руками не размахиваю, слюной не брызгаю — в целом меня можно назвать довольно-таки сдержанным человеком. Обычно я с большим уважением беседую со своими клиентами: в конце концов, это те самые люди, которые оплачивают мою еду, одежду и квартиру. В мире существуют всего две вещи, которые я действительно ненавижу.
Первая — вампиры.
Вторая — когда мне угрожают.
Мой собеседник был олицетворением их обеих. Можно ли винить меня в том, что я все-таки сорвался?
Жесткий воротничок-стоечка — неважная защита для тех, у кого шея — наиболее уязвимое место.
— А-авх! Гр-р! — причитал мой собеседник.
Ну хоть ноги со стола убрал — и то хлеб. Ему сейчас было очень страшно. Собственно, он и орал не столько из-за того, что ему было больно, сколько от страха. Я ведь мог и что-нибудь важное ему повредить. Правда, действительно необходимых для выживания органов у вампиров немного.
Мне известны все.
Для более старого немертвого я бы выбрал топор, а еще лучше — дробовик, заряженный картечью. Никому не говорите, но под крышкой моего рабочего стола спрятан ИЖ-81 «Ягуар» с ореховой рукояткой. Я предпочел бы облегченную Бенелли Нову или пятисотый Моссберг Крейсер, но достать такое в Москве за разумные деньги довольно трудно. Кроме того, именно это старенькое помповое ружье, купленное с рук по объявлению на каком-то форуме за двести пятьдесят долларов, пару раз уже спасало мне если не жизнь, то здоровье.