Такая работа
Шрифт:
Даже если у меня получится выцарапать их у Ника и вернуть домой, у ребят будут серьезные проблемы с памятью. Это все равно лучше, чем застрять здесь, но не намного. По большому счету память о собственной неповторимой жизни — это то, что ты есть.
А он просто взял — и стер ее только потому, что не считал нужным быть аккуратным.
По асфальту простучали каблучки.
Если вы спросите меня, то это дурацкая идея — заявляться на кладбище в норковой шубе «в пол». Потом глинищу хрен отчистишь. Но, видимо, у Марины это не единственная шуба была.
— Не
Она неопределенно махнула рукой и нервно рассмеялась, продолжая себя накручивать. Некоторые женщины это хорошо умеют делать. Настолько хорошо, что те выводы, к которым они пришли, заслоняют от них все остальное. Иногда это на пользу, но чаще — нет.
— Здравствуй, Марина, — сказал Ник. — Не ожидал тебя здесь увидеть, но это приятный сюрприз. Ты украсишь нашу маленькую вечеринку.
— Ник? — Марина шагнула к нему, споткнулась и упала бы, если бы второй некромант не поддержал ее за локоть. — Я так зла на тебя, так зла! Ты ни разу не позвонил!
— Работа. — Ник пожал плечами. — Ты уже большая девочка и должна понимать, что у настоящих мужчин всегда слишком много работы. Она отнимает все наше время.
— Работа?! — Марина дернула локтем, подобрала полы шубы и встала так, как обычно встают женщины, намеренные хорошенько поскандалить. — И могу я узнать, чем таким важным ты занимался все это время, что не нашел и минуты, чтобы мне позвонить? Поинтересоваться, как я живу?
— Конечно, можешь. — Некромант ухмыльнулся, сделал шаг вперед и, копируя его движение, два мертвеца в добротных черных костюмах шагнули к Марине. — Я с удовольствием покажу тебе все это. Я всегда считал, что женщины восприимчивее мужчин и поэтому пользы от них значительно больше. Подожди немного — и ты поймешь, насколько важна моя работа.
Шуба, сдернутая с Марины, полетела на снег; под нею оказалось вечернее платье, темно-синее, с кружевом по горловине и тонкой вышивкой по подолу. Из тех, которые надевают, отправляясь в оперу. Есть ли в Москве опера? Если честно, понятия не имею. Должна быть.
Один из мертвецов ловко скрутил Марине локти за спиной, а второй, ухватив за подбородок, задрал ей голову так, чтобы как следует открыть горло. Под тонкой тканью платья резко обозначился лифчик.
— Сейчас же… Немедленно… — Женщина задергалась в руках мертвецов. На то, чтобы еще и орать при этом, ей не хватало дыхания. Неважная физподготовка. — Я не желаю… участвовать в вашем шоу! Я… пришла за объяснениями. И ты мне их дашь!
Маленькая храбрая женщина.
Не думаю, что она не почувствовала запаха. Ей просто до ужаса не хотелось осознавать, что это за запах. Не вижу зла — это хороший концепт для того, чтобы жить нормальной жизнью в условиях, которые никак не назовешь нормальными. Но эта стратегия не предполагает выхода из этих условий. Если все и так в порядке, не нужно тратить последние силы на то, чтобы все изменить. Слишком велик шанс, что не получится.
— Позволь, я объясню тебе кое-что, — сказал Ник. — Я рад, что ты пришла сюда именно
— Бред. — Марина замерла, обмякла и наверняка осела бы на снег, если бы мертвецы не держали ее так крепко. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты не был таким, когда мы встретились.
— Люди меняются. — Некромант пожал плечами. — Тебе пора открыть глаза и понять, что происходит.
Ему нужен был ее страх, и он знал, как его получить.
— Глупая шлюха, — добавил он. А потом размахнулся и ударил женщину ножом в плечо, распоров кружевной рукав. Не в горло, услужливо подставленное мертвецом. Он не хотел ее убить. Несколько мар кинулись к Марине, облепили ее, как раки — дохлую лягушку.
И тогда она закричала. Я ощутил ужас, наполнивший ее рывком — ледяной, закручивающейся волной, соленой водой, забивающей легкие. Ванная. Кровь. Хруст. Волосы, прилипшие к раковине. Ее маленький шрамик неудержимо расползался, захватывая все новые и новые территории — до тех пор, пока вся жизнь Марины не стала одним сгустком боли, страха и беспомощности перед лицом чужой болезненной ревности.
Ничего больше.
Только край ванны, о который любимый и единственный ударил ее головой, чтобы потом, когда она отключилась, пару раз навернуть с ноги. И сломать ей руку, чтобы даже не думала лезть в штаны к другим мужикам. Она ведь наверняка это делала, иначе какой смысл целыми днями в офисе торчать, пока он, одинокий и несчастный, скучает дома на диване.
Марина кричала, не умея выбраться из белой ванной комнаты. Почти у всех есть такая; большинство рано или поздно находят способ выйти и запереть дверь, ведущую в нее. Но она не исчезает от того, что ее заперли.
Если ты однажды побывал в ней, она навсегда остается с тобой.
По толпе мертвецов пробежала дрожь. Кто-то двинулся вперед. Кто-то упал на землю. Двое или трое принялись расшатывать оградки могил. Внутри каждого из них горело отчаяние, не способное выплеснуться наружу. Но теперь страх и безнадежность, как шторм, бушевали вокруг них.
— Стоять! — рявкнул Ник.
Они послушались, но только на мгновение.
Кто-то зарычал, как собака. Мертвая старуха в ситцевом платье, босая, стоявшая в двух шагах от меня, заскулила сквозь зубы. Ник перехватил нож и рукоятью его ударил Марину в лоб. Женщина пустым мешком обвисла на руках держащих ее зомби. Это должно было успокоить людей, которых некромант выволок из могил и заставил делать то, на что они никогда не пошли бы, пока были живы. Я имею в виду, вряд ли кто-нибудь из них раньше считал нормальным удерживать женщину, пока плохой парень бьет ее ножом. Или, например, выскочить из-за дерева и откусить восемнадцатилетнему «срочнику» кусок лица — какой получится.