Такие нeformatныe дети

Белопольская Наталия Львовна

Люба пришла с родительского собрания весьма довольная. Ее дочку хвалили, ставили в пример. Любе даже стало неловко. В классе много слабых учеников, прогульщиков, двоих мальчиков собираются отчислить из девятого класса.

Вика, конечно, пойдет в десятый. Как летит время!

Дочка вошла на кухню: «Мама, у меня к тебе серьезный разговор. Ты не могла бы сменить работу?»

Люба удивилась. Она много лет проработала на одном месте и любила свой коллектив.

«Понимаешь, – сказала Вика, – мне надо очень много заниматься.

Ты могла бы найти работу рядом с домом и приходить кормить меня в обед. Мне нужно правильно питаться. Ну, чтобы и не располнеть, и чтобы силы на уроки были. Я хочу многого добиться в жизни. Хорошо зарабатывать, купить хорошую квартиру, машину. А пока ты должна обо мне заботиться, ты ведь моя мать. А я у тебя единственный ребенок».

«Но я так ко всем привыкла, – сказала Вера. – Мне не хочется менять работу. Вот, я, например, когда училась…»

Вика расхохоталась: «Ты училась? На уборщицу? Да посмотри на себя в зеркало! Какой ты пример?»

Люба невольно подошла к зеркалу.

«Сколько тебе лет? – продолжала Вика. – Как ты одеваешься? У тебя ни образования, ни денег, ни мужика, наконец, приличного! Даже муж тебя бросил! А другого дурака не нашлось! Ты что же, хочешь для меня такой же жизни? Чтобы я уборщицей вкалывала? Жила в этой нищей квартире и стала в 36 лет старухой? Свою жизнь устроить не смогла, так хоть мне не мешай!»

Самым ужасным Любе казалось то, что в принципе дочь была права. Она не сумела устроить свою жизнь! Любе было очень горько. Конечно, она не считала себя красавицей и одевалась скромно. Но никто и никогда не говорил ей таких ужасных слов, как ее дочь. Просто Вика говорит все, что думает! А другие люди скрывают свои истинные чувства. Люба опять подошла к зеркалу.

«Неужели дочь права?» – она заплакала. Вправе ли она давать своей дочери советы? И потом девочка ничего плохого не хочет! Институт, хорошая работа, машина. Нет, Люба обязана ей помочь. И она нашла работу рядом с домом.

Размеренной и скучной стала теперь жизнь Любы. Она работала рядом с домом в очень маленьком коллективе и пока ни с кем не подружилась. Работа – дом, даже без езды на транспорте. Отношения с Татьяной так до конца и не наладились.

Вика мало бывала дома: ходила на курсы, проводила время с друзьями. А если бывала дома, то учила уроки или говорила по телефону. Люба стирала и гладила ее вещи, ходила по магазинам, готовила еду и убирала в доме. Вика почти не разговаривала с матерью. Говорили в основном тогда, когда Вике было что-нибудь нужно.

У Любы на работе одна сотрудница предложила ей взять попугая.

«Нет возможности держать, – сказала она. – У внука аллергия. Берите попугая бесплатно, прямо с клеткой. Его можно научить говорить». Люба подумала немного и взяла.

Как же быстро подружилась Люба с попугаем! Он был маленький, красивый, с голубыми перышками. Люба теперь спешила домой к своему Грише, так она назвала попугая. Она стала учить его говорить, не веря, что у нее что-то из этого получится. Но попугай оказался способным учеником!

Он

кричал: «Любашшша! Любашшша! Что де-лаешшшь? Гришшша хорошшший!»

Теперь ей было с кем разговаривать! Клетка стояла на кухне, Люба занималась хозяйством и разговаривала с попугаем. Им было весело вместе!

Вика была равнодушна к попугаю, только иногда подсмеивалась над матерью: «Ты его больше, чем меня, любишь!» Люба отмахивалась: «Не говори ерунды. Просто он забавный».

Был обычный выходной день. Люба пекла утром блинчики, пока Вика отсыпалась. Гришу по выходным Люба выпускала из клетки, чтобы он полетал по квартире и «размял» крылышки.

– Любашшша, пррривет! – сказал попугай, вылетая с кухни.

– Ты моя любимая птичка, – ответила Люба.

– Пррривет! – сказала Вика, входя на кухню и зачем-то захлопывая дверь.

Раздался короткий неясный звук, и Люба с ужасом увидела лежащего на полу попугая. Глазки у него закатились. На клювике выступила кровь. Видимо, Вика, закрывая дверь, нечаянно задела ею по пролетавшему Грише.

Люба страшно закричала: «Вика, скорее, звони в ветеринарную лечебницу или вызывай скорую помощь, что там у них есть!» Она схватила Гришу и стала зачем-то дуть на его перышки.

Да какая там «скорая»! Попугай был мертв. Слезы застилали Любе глаза, она плакала навзрыд, прижимая к себе уже холодеющее тельце маленького попугая.

«Не надо скорую», – сказала Люба, поднимаясь, наконец, с колен. Она посмотрела на дочь и неожиданно столкнулась с пристальным взглядом ледяных серых глаз. Дочь смотрела на мать со злорадством.

– Надеюсь, – сказала Вика, чеканя слова, – никаких попугаев в нашем доме больше не будет!

– Как тебе не стыдно, – опять заплакала Люба. – Чем он тебе мешал?

– Попка-дурак, – ответила Вика уже за дверью своей комнаты.

– Зато он любил меня! – крикнула Люба и снова заплакала. Она почувствовала себя очень одинокой…

Ночью Люба проснулась от ужасной мысли. Она вспомнила мертвого попугая, выражение Викиного лица и подумала: «Неужели Вика убила Гришу нарочно?»

– Я боюсь свою дочь… – сказала мне Люба на первой встрече.

– Когда я вспоминаю ее холодный жестокий взгляд, у меня просто, что называется, мороз по коже… Я, вы извините, сама чувствую себя, в каком-то смысле, этаким попугаем… Я уже в клетке… Кроме того, я ведь совершенно одна и мне не с кем посоветоваться.

– Вика встречается со своим отцом? – спросила я.

– Очень редко, он давно не навещал нас. У него другая семья.

– А Вика говорит о нем?

– Да, когда злится, она постоянно грозит, что уедет жить к папе.

– А вы?

– А я говорю ей, что ни за что ее не отпущу. Я боюсь остаться одна.

– Знаете что, если Вика захочет, пусть съездит к своему папе…

В кабинет вошла высокая, стройная, модно одетая девушка. Вике – пятнадцать лет, но она выглядит старше.