Такие разные… Судьбы английских интеллектуалок Нового времени
Шрифт:
Объяснение этому она усмотрела в женской суетности: «Представительницы нашего пола настолько увлечены карточными играми, что не стремятся найти удовольствия ни в поэзии, ни в философии…» [62] Следует признать, что данным леди Маргарет описаниям и оценкам вполне соответствовали многие придворные дамы, хотя сомнительное право возглавить этот список принадлежит Барбаре Палмер, герцогине Каслмейн, вызывающе красивой и вызывающе наглой особе, которой именно эти качества обеспечили долголетнее положение основной фаворитки короля.
62
Цит. по: Буланкова М. А. Литературная биография леди Маргарет Кавендиш… С. 467.
«Письма общения» содержат не только обличения пороков окружающего автора общества, но и разнообразные рассуждения о том, что можно назвать «поведенческими практиками», и касаются они в основном женских жизненных установок и проблем.
Перспектива развода представляется ей немыслимой: «Развод значительно хуже, нежели смерть или пожизненная болезнь». [63] Речь идет даже не об ухудшении материального положения. Разведенная женщина окажется изгоем, существом, обреченным жить вне общества. Ответственность за счастье в браке М. Кавендиш возлагала в первую очередь на супругу, которая должна способствовать улучшению характера мужа.
63
Там же. С. 475.
То распределение ролей, которое видела Маргарет в семейной жизни, может быть сведено к формуле: мужчины управляют миром, женщины – мужчинами. Иначе говоря, если пользоваться привычными нам образами, «муж – голова, жена – шея, куда шея повернется, туда голова и смотрит». Женщина должна воспитывать мужа своим разумным поведением, а сами женщины станут лучше, когда (и если) будет улучшено женское образование.
Принимая во внимание всё написанное и опубликованное М. Кавендиш, ее нежелание считаться с нравами окружающих, можно понять, почему придворный круг невзлюбил леди Маргарет. Раздражала категоричность суждений герцогини Ньюкасл, ее морализаторский тон, удивляли ее экстравагантные наряды. Она была во всем «не такая». Так, будучи страстно увлечена естественнонаучными экспериментами, она выступала противницей опытов над животными. За Маргарет Кавендиш закрепилось прозвище «Безумная Мегги из Ньюкасла».
Впрочем, это мнение, получившее распространение в придворных кругах, не было единодушным. Стоит отметить, что, например, поэтесса Кэтрин Филипс [64] посвятила «Моей леди М. Кавендиш, принявшей имя Поликрита» восторженно-почтительное стихотворение. Другим свидетельством признания интеллектуальных способностей М. Кавендиш является то, что в сочинении Б. Мейкин, [65] имеющим длинный заголовок «Очерк о том, как возобновить старинное обучение дворянок религии, манерам, искусствам и языкам с ответом на возражения против этого способа обучения» (1673), она упомянута среди прославленных своими знаниями женщин. Причем автор особо отмечает, что «нынешняя герцогиня Ньюкасл, в силу своего гения, а не благодаря своему образованию, превосходит многих серьезных ученых». [66]
64
Филипс Кэтрин (1632–1664), в девичестве Фуллер, поэтический псевдоним «Оринда», родилась в семье торговца, училась в интернате для девочек, вышла замуж за пожилого пуританина, помогала мужу в делах, писала стихи, переводила французских авторов.
65
Мейкин Батсуа (ок. 1600 – ок.1675), носившая в девичестве фамилию Пелл, была дочерью священника и сестрой известного математика. В течение нескольких лет была гувернанткой одной из дочерей короля Карла, потом давала уроки и пыталась открыть школу для девочек, написала несколько книг, посвященных женскому образованию.
66
Мейкин Б. Очерк о том, как возобновить старинное обучение дворянок религии, манерам, искусствам и языкам с ответом на возражения против этого способа обучения // Хрестоматия гендерной истории Западной Европы. Кн. VII. М., 2008. С. 178.
Появление в 1666 году фантастического романа-утопии «Описание Нового мира, называемого Сияющим миром» [67] только усилило непонимание между леди Кавендиш и обществом, в котором она вращалась. В предисловии к роману она писала: «И хотя я не смогу быть Генрихом V или Карлом II, я все-таки буду стремиться стать Маргарет I». Далее она поясняет, что имеет в виду нечто вполне доступное каждому: «У меня нет ни времени, ни возможности завоевывать мир… я могу создать свой собственный мир, за что, надеюсь, меня не осудят, так как во власти каждого сделать то же самое». [68] Название «роман» в приложении к утопии леди Кавендиш несколько условно. Роднит с романами этот текст завязка, в которой похищенная девушка оказывается перенесенной страшным ураганом, спасшим ее от похитителя, в неведомый мир, где ее принимают за богиню. Она становится супругой тамошнего императора, который наделяет ее абсолютной властью.
67
Существуют разные варианты перевода на русский язык: «Блистающий мир», «Сияющий мир»,
68
Цит. по: Эрлихсон И. В. В поисках утраченного Эдема: «Блистающий мир» монархического рационализма М. Кавендиш и торжество разума в «Государствах Луны» Сирано де Бержерака. // Рязанский историк. 2008. № 7.
Основное содержание «Сияющего мира» составляют рассуждения автора, выражающие оценку несовершенств мира, в котором она, автор, живет. В этом мире «больше правителей, чем народов… Религий больше, чем богов… законов больше, чем прав…» [69] С восхищением отмечается порядок и единообразие, в котором пребывает Сияющий Мир: «…должен быть один правитель, одна религия, один закон и один язык». [70] Это мнение является повторением идей, сформулированных Т. Гоббсом в трактате «Левиафан».
69
Там же. С. 465.
70
Цит. по: Буланкова М. А. Литературная биография леди Маргарет Кавендиш… С. 488.
Как и в ряде других сочинений, в «Сияющем мире» леди Маргарет не обходится без указания на недооцененные достоинства У. Кавендиша, герцога Ньюкасла. Его супруга видит глубинную причину незаслуженной обделенности мужа королевскими милостями в том, что сей джентльмен не желал и не умел льстить капризной Фортуне. Форма утопии позволяет автору помещающему подлинные факты и ситуации в вымышленное пространство, предлагать собственные оценки существующей реальности.
Вплотную к теме «реабилитации» У. Кавендиша леди Маргарет подошла, написав его биографию, которая вышла под названием «Жизнь Уильяма Кавендиша, герцога Ньюкасла» [71] в 1667 году. Некоторым образом это сочинение можно считать подведением итогов, озвучивающим сложившееся положение У. Кавендиша после Реставрации. В своем сочинении, носящем откровенно панегирический характер, леди Маргарет живописует его политические и военные заслуги, отмечает, что он заботливый муж и отец, подчеркивает свое повиновение всем его решениям. Настроение утраты славного прошлого, переживание невосполнимых потерь, «невзгод судьбы» составляют стержень жизнеописания У. Кавендиша.
71
The Lives of William Cavendish, Duke of Newcastle, and his wife, Margaret Duchess of Newcastle. L., 1872.
В эти годы интересы леди Маргарет по-прежнему весьма разнообразны и широки, а поскольку лорд Уильям был человеком, уважаемым в ученом мире, ей было разрешено весной 1667 года присутствовать на заседании Королевского научного общества. Это позволяет говорить, что леди Маргарет была не только одной из первых англичанок, публиковавших свои произведения, но и единственной женщиной, посещавшей заседания Королевского научного общества.
Вполне здравой представляется такая оценка личности и творчества Маргарет Кавендиш: «С позиций современной действительности Кавендиш предстает не лишенным зачатков таланта графоманом, но для своего столетия она была уникальна, хотя бы тем, что осмелилась вторгнуться в сугубо мужские сферы деятельности…» [72] На примере судьбы этой женщины очевидно, что именно личность довлеет над творческим наследием: главным ее достижением стало то, что она сумела создать собственную неординарную личность, продемонстрировав необычайно широкий круг интересов.
72
Эрлихсон И. В. В поисках утраченного Эдема…
Судьбы Люси Хатчинсон и Маргарет Кавендиш, а также их взгляды на жизнь и собственное в ней место идеально соответствуют господствующему тогда представлению, «согласно которому женщина должна была, прежде всего, служить своему супругу и домочадцам», [73] что не мешало им стремиться к реализации собственной личности в творчестве.
Афра Бен – «несравненная Астрея»
Период Нового времени для западной культуры – время распространения грамотности и формирование того, что можно назвать «книжной цивилизацией». Печатное слово, а также печатное изображение позволили приобщить к открытию мира максимальное число людей за сравнительно небольшое время.
73
Лабутина Т. Л. Воспитание и образование англичанки в XVII веке. СПб., 2001. С. 32.
Происходившие тогда же Великие географические открытия (XVI–XVIII века) привели к «освоению» европейцами земных и водных пространств нашей планеты. Изначальная экстравертность (устремленность вовне, стремление к распространению) христианского Запада была дополнена в Новое время экспансионизмом, вытекающим из внутренней природы капитализма. Колониальная экспансия наглядно реализовала установку на активное отношение к окружающему миру. В ходе колонизации происходил процесс узнавания и взаимопроникновения народов.