Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин)
Шрифт:
«Ищет, кого бы послать к Лушке», — подумал Кариев, вспомнив доклад Кретова полковнику. Вот здесь, метрах в двухстах от своего дома, Косой останавливался. Собака сделала несколько петель, уткнув остроносую морду в землю. «Ага, здесь он с девчонкой разговаривал», — догадался Кариев. И в самом деле, распутав незримую паутину следов преступника, собака уверенно потянула в сторону, противоположную той, откуда пришел Косой. «Наверное, пошел на новую малину», — решил Кариев. Но через четверть часа собака вывела их на конечную остановку другого трамвая.
Проводник помрачнел и зло почесал затылок.
— Сел-то
— Придется проверять, — решил Кариев.
На промежуточных остановках следов Косого не оказалось. По всей вероятности, преступник торопился и проехал через весь город, не выходя из вагона. Лишь на трамвайном кольце, в так называемом старом городе, собака взяла знакомый след. Кариев облегченно вздохнул, проводник повеселел. Только Бабаев воспринял все, как должное. Всем своим видом он показывал, что и не сомневался в том, что они идут по верному следу.
От трамвайной остановки Косой повернул в узкое пыльное ущелье, сжатое меж двух высоких серых дувалов. Ни одного дома не выходило фасадом на улицу. Только узенькие и низкие калитки, то облезлые, потрескавшиеся от времени, то недавно покрашенные, нарушали однообразие серой земляной стены.
Войдя в улицу, ищейка стала вести себя очень странно. Она подбегала по очереди почти к каждой калитке, подолгу бегала около нее, разбираясь в следах, уводила работников розыска все дальше в глубину улицы. Создавалось впечатление, что Косой ищет кого-то и расспрашивает о нем жильцов каждого дома.
Миновав таким образом с десяток калиток, Кариев решил проверить свои подозрения. У калитки, около которой Косой, видимо, расспрашивал дольше всего, он остановился.
Приказав проводнику отвести собаку подальше и встать около самой стены, лейтенант постучал. Долгое время никто не отвечал. Наконец звонкий девичий голос спросил по-узбекски из глубины двора:
— Кто там?
— Откройте, пожалуйста, — так же по-узбекски ответил Кариев, — дело есть.
Через минуту звякнула щеколда, и дверь приоткрылась, продолжая, однако, оставаться запертой на крепкую, стальную цепочку. В щель выглянул веселый девичий глаз и с любопытством уставился на Кариева.
— Вам кого? — спросила девушка.
— Извините, пожалуйста, за беспокойство, — заговорил Кариев, чувствуя, как лицо заливает румянец. Он еще не научился быть спокойным под устремленным на него девичьим взглядом. — Извините, пожалуйста. Не стучался ли недавно в вашу калитку один молодой человек? Он русский, в серых брюках и клетчатой рубашке.
— Вам что, тоже зоотехник нужен? — лукаво спросила девушка. — Вы тоже из колхоза?
— Почему из колхоза? — удивился Кариев, чувствуя, что краснеет еще больше. — Нет.
— Так ведь этот ваш товарищ в клетчатой рубашке зоотехника ищет.
— Ну, и вы указали ему адрес? — обрадовался Кариев, догадываясь, что этот зоотехник и есть тот сообщник, которого ищет Косой.
— Зоотехник товарищ Топорков живет у Пулат-ака. Третья калитка отсюда, — сообщила девушка. — Только вы сначала постучите к Пулат-ака во вторую калитку. Зоотехник, кажется, в колхозе.
Поблагодарив словоохотливую девушку, Кариев направился дальше. Но стучать в калитку Пулат-ака он не стал, подумав: раз зоотехник Топорков сейчас в колхозе, то и Косого вряд ли впустят в дом без хозяина.
«Пусть овчарка покажет, вошел Косой в калитку или дальше направился», — решил молодой лейтенант. Его подозрения оправдались. Обнюхав землю перед второй калиткой, ищейка, не задержавшись около третьей, потянула проводника за собой дальше по улице.
Косой проходил здесь совсем недавно. Овчарка, повизгивая от нетерпения, рвалась вперед. Проводнику и Кариеву с Бабаевым пришлось бежать за стремившейся вперед собакой. Минут через пятнадцать улица кончилась. Она упиралась в обширную площадку, усыпанную осколками щебенки, битого кирпича и булыжника. На противоположной стороне площадки высились руины древнего здания, бывшего то ли надгробным мавзолеем, то ли небольшой мечетью. Дальше за развалинами тянулась полоса выжженной солнцем земли, покрытой, как бородавками, кустиками жухлой травы. Лишь за сотню метров от развалин, по ту сторону арыка, обсаженного по краям тутовыми деревьями, начиналось хлопковое поле. По обочине поля бродил осел, мирно пощипывая траву. И развалины, и поле, и пасущийся осел — все было обыденно и ничем не походило на арену готовящейся схватки. Между тем собака яростно рвала поводок, стремясь к развалинам.
— Обходи развалины справа, чтобы он в город не кинулся, — приказал Кариев Бабаеву, на ходу вынимая пистолет. Бабаев отбежал в сторону и, вынув из кобуры пистолет, стал обходить развалины. Кариев бежал вместе с проводником следом за собакой.
— Товарищ лейтенант, вот он! — вдруг закричал Бабаев. — В поле бежит.
И в самом деле, укрывшийся в развалинах Косой не дремал и вовремя заметил погоню. Выбравшись через провал в задней стене развалин, он сейчас что есть духу бежал к хлопковому полю.
Оставив проводника возиться с собакой, остервенело рвавшейся в развалины, Кариев обежал их слева. Косой уже подбегал к арыку.
— Стой! — закричал Кариев. — Все равно не уйдешь! — и сделал предупредительный выстрел в воздух, второй патрон разрядил, прицелившись в ногу беглецу. Выстрелил по бегущему и Бабаев. Пули свистнули совсем рядом с ногами бандита, потому что Косой, вдруг подпрыгнув, сделал два огромных скачка и свалился в сухой арык. Сейчас от выстрелов его надежно прикрывала насыпь арыка, а сам он мог, если имел оружие, бить на выбор. В том же, что у Косого есть оружие, Кариеву пришлось убедиться немедленно. Раздался выстрел, и пуля пролетела около виска лейтенанта. Пришлось залечь.
— Спускай собаку! — крикнул Кариев растерявшемуся проводнику. — Чего возишься?! Шайтан!
— Давай и собаку, — донеслось из арыка, — и для нее пуля найдется. Уходите, лягавые. Не взять вам меня. Не дамся!
— Сдавайся, Косой! — крикнул ему Кариев. — Сдашься — лучше будет.
В ответ из арыка донеслась грязная ругань. Кариев решился перебежать к арыку, но едва приподнялся, как вслед за раздавшимся выстрелом почувствовал, что ему сильно обожгло голову. Сбитая пулей тюбетейка покатилась по земле.