Таков ад. Новые расследования старца Аверьяна
Шрифт:
— Из мамонтовой кости, насколько мне известно, — ответил Аверьян.
— Должно быть, ценная вещь. Но я не курю и не коллекционирую трубок.
— Моё дело передать вам её. Эту трубку завещал вам Юрий Савельев.
Денис Еремеев слегка изменился в лице, но всё-таки парировал с подчёркнутой иронией:
— Завещал? А что, нашлось его завещание?
— Не беспокойтесь. Завещания он, действительно, не оставил. А трубку он завещал вам при смерти.
— Неужели вы присутствовали при его смерти? Он же умер
— Нет, я не присутствовал при его смерти, но трубку передал мне тот, кто присутствовал, и я выполняю последнюю волю усопшего.
Денис Еремеев предложил кресло Аверьяну и сел сам.
— Послушайте, отец Аверьян, — заговорил он, — вы пришли ко мне как духовое лицо или как следователь? Или вы всё ещё и то и другое, как говорят о вас?
— Успокойтесь. Я священник, и только священник. Но пастырский долг сложнее, чем вам, быть может, представляется. А на ваш вопрос отвечу вам так: по вере вашей будет вам.
— Понимаю, вы настаивали на встрече со мной по каким-то особым соображениям. Я знаю, вы только что были в тех местах, где Юрий умер, при обстоятельствах, до конца не выясненных. Но дело о его смерти расследовано и закрыто. Смерть моего ближайшего друга — утрата для меня самого, уверяю вас. Неужели вы в чём-то подозреваете меня только потому, что наш капитал не был поделён на доли и теперь автоматически весь перешёл ко мне?
— Заметьте, что вы, а не я заговорили об этом, — отозвался Аверьян. — Конечно, немаловажно, что после смерти вашего друга ваш личный капитал превысил миллиард долларов.
— Но вы же знаете, я распоряжаюсь моим капиталом не только в моих личных интересах. Как только вы вошли, я предложил вам…
Денис Еремеев снова протянул Аверьяну увесистый конверт, и Аверьян снова не обратил на конверт внимания.
— Полагаю, что нет нужды напоминать вам, — сказал он, — до Юрия Савельева в той же самой тайге уже погибли люди, до сих пор точно неизвестно, сколько их было, может быть, человек до пятнадцати, но пять инженеров точно погибли, обнаружено то, что от них, извините, осталось, и, по всей вероятности, ваш компаньон ездил заминать это дело.
— А что ж тут заминать? То была, собственно говоря, не наша бригада, а научная экспедиция; они отправились в тайгу на свой страх и риск…
— И ваша компания «Yes-Нефть» не имела к этой экспедиции отношения?
— Разумеется, не имела, мы только частично финансировали эту экспедицию, но, так сказать, больше для поддержания отечественной науки. Они обратились к нам, мы пошли им навстречу. Так что это была скорее благотворительность, а вы знаете, как бывает вознаграждён благотворитель в нашей стране. Смерть Юры Савельева — ещё один пример в этом ряду.
— Значит, связь между его смертью и гибелью экспедиции всё-таки была.
— Конечно, Юра хотел убедиться собственными глазами, что же там произошло.
— И
— Не знаю. Я не получал никаких известий от него после его отъезда… то есть после отлёта в тайгу.
— По-видимому, Юрий Савельев и вы были всё-таки заинтересованы в результатах этой экспедиции.
— Да, результаты были. Они предлагали нам приобрести результаты своей экспедиции. Но мы ещё ничего не решили.
— Как ничего не решили? Неужели вы хотите этим сказать, что инженеры, не знакомые друг с другом, немолодые, правда, очень опытные, живущие в разных городах, не имеющие зачастую средств, чтобы поехать в другой город (кстати, почтовые расходы им тоже не по средствам, а об Интернете или электронной почте и говорить нечего), так неужели же эти инженеры сговорились предпринять экспедицию в тайгу, куда «только самолётом можно долететь», как пелось в песне, которую вы, надеюсь, не забыли? Скажете, на свои средства они приобрели необходимое снаряжение, оплатили этот самый самолёт, чтобы лететь в глубь тайги, подготовили там посадочную площадку?
— Я же говорю, «Yes-Нефть» частично профинансировала экспедицию.
— Частично! А кто внёс остальную часть?
— Я не знаю. Может быть, у них и не было других источников финансирования. Они перед нами не отчитывались.
— Так-таки не отчитывались? И они ничего не сообщали вам о результатах своих изысканий?
— Кое-что сообщали, насколько это было возможно при ограниченной связи с ними. Возможно, сообщили бы больше, если бы вернулись. Но они не вернулись…
— А то, что они сообщили, никак не заинтересовало вас? — Аверьян задавал свои вопросы как ни в чём не бывало, и его собеседник заметно начал нервничать:
— Заинтересовало, почему же не заинтересовало. Но мы отложили решение этого вопроса на будущее.
— Отложили решение вопроса на будущее и с этого момента утратили к экспедиции интерес?
Денис Еремеев ничего не ответил. Аверьян продолжал:
— Позвольте напомнить вам некоторые обстоятельства. В августе прошлого года по телевидению был показан захватывающий репортаж «Сокровище тайги». Репортаж был посвящён как раз работе экспедиции, вашей, с позволения сказать. Зрителю были представлены пять инженеров, разрабатывающих проект. Вы помните хотя бы их фамилии?
— Да, помнится, Че… Че… Чернецов, Смирнов и другие.
— Я вам напомню: действительно, Николай Семёнович Чернецов, Валерий Степанович Легостаев, Сергей Николаевич Нефёдов, Михаил Дмитриевич Смирнов, Геннадий Александрович Комлев. Очень опытные инженеры, самому молодому из них за пятьдесят. И что примечательно, все пятеро одинокие, ни у одного из них не было семьи, так что искать их некому. Согласитесь, таких специалистов тоже надо было подобрать.
— Чувствуется, что вы поминаете их за упокой души.