Такова торпедная жизнь
Шрифт:
Итак, в Управлении я отчетливо понял важность того, чтобы арсенал был своеобразным эталоном качества эксплуатации оружия на флоте. Этого невозможно добиться без подготовки отличных кадров. А у нас было у кого учиться.
Присутствовал я как-то при вскрытии аппаратуры самонаведения торпеды, поступившей из промышленности. Какие могут быть здесь неожиданности? Но, оказывается, бывают. Вскрытие контейнера производил настройщик высшего класса Володя Зверев. Снял верхнюю крышку и говорит мне:
— Ларион Михайлович, эта аппаратура работать не будет.
— Почему?
—
— Ну, вижу.
— А муху в ней наблюдаете?
— Наблюдаю.
Я не понимал, к чему он клонил.
— Я думаю, что эта аппаратура стояла под столом у заводского настройщика недели две. За это время паучок успел паутину сплесть и комарика съесть. Наступило 31-е число. Надо сдавать. Вот ее и сдали. Володя подключил аппаратуру самонаведения к контрольно-регулировочной станции: «Итак, что мы видим? Импульсный генератор не развивает требуемой мощности. Значит, надо менять нагрузочное сопротивление». Он вскрыл блок импульсного генератора, где-то впаял, что-то выпаял. Снова включил: «Ну, вот. Все заработало. Теперь и нашу пломбу можно поставить». Вот из таких специалистов и была сформирована бригада контрольных мастеров: Саша Шестаков, Коля Строителев, Боря Морозов, Сережа Костюк. На них можно было положиться. А теперь я брал из этого списка специалистов с собой для разбора сложных вопросов на базы оружия. Пока не стал ездить один.
12. Все дело в шляпе
Торпедист! Уважай чистоту воздуха, воды и керосина…
Это было году в 1974-м. Валентин Михайлович Ковтун был тогда флагминским минером флотилии подводных лодок на Камчатке и ждал приказа о назначении его заместителем начальника 24-й кафедры в Академию. Командовал флотилией Эмиль Николаевич Спиридонов и пребывал в откровенной ярости: торпеды не ходят, а флагмин идет в науку. Решил позвонить начальнику МТУ Бродскому:
— Михаил Александрович! С торпедами творится что-то непонятное. Парогазовая торпеда всплыла на середине дистанции. Поднята. Опечатана. Электрическая торпеда всплыла в точке залпа. Поднята. Опечатана. Кислородная торпеда наводилась на цель, всплыла, но через 1,5 минуты затонула на глубине 88 м. Естественно, не опечатана. Флагманский минер и главный инженер базы докладывают, что у торпед нет положительной плавучести. Они поставили эксперимент — торпеды тонут прямо у пирса! Я прошу вас лично во всем разобраться.
— Разберемся, конечно, Эмиль Николаевич!
Не тот вопрос, чтобы лично разбираться. Вызвал меня.
— Ларион Михайлович, там у Ковтуна торпеды не ходят. Все. И парогазовые, и кислородные, и электрические. Он считает себя уже больше научным работником, чем практиком. Эксперименты какие-то проводит. Поезжайте, разберитесь. Учтите, вопрос очень серьезный. Если что — звоните. Главное — успокоить Спиридонова, восстановить авторитет торпед.
— Есть!
Прибыл на флотилию. Докладываю:
— Товарищ адмирал! Прибыл по приказанию начальника МТУ разобраться с эксплуатацией
Рядом со мной флагмин.
— Понял. Вы мне можете доложить, почему торпеды не ходят? Флагмин и главный инженер базы оружия, «академики», докладывают, что в торпедах конструктивные недостатки, заводские дефекты и плохой ремонт во Владивостоке.
— Разберемся.
— Разберитесь и лично мне доложите.
— Есть! Через двое суток Вы получите ответы на все ваши вопросы.
— Вам строгий выговор!
— Есть, — менее бодро ответил флагмин.
— Командиру базы Новаку — служебное несоответствие. Главному инженеру Кравцову — строгий выговор, командиру расчета Бобрику — служебное несоответствие.
Завершив меню-раскладку, Эмиль Николаевич отправил Ковтуна печатать приказ.
— А эти опыты у пирса? Что скажете? Торпеды действительно тонули после продувки.
— Здесь все просто, товарищ адмирал. Торпеду продули в вертикальном положении, а в море она продувается в горизонтальном. Так сбрасывается весь балласт. А в вертикальном положении часть балласта, что ниже водоотливных клапанов, около тридцати литров, осталась в торпеде, плюс бугель килограмм двадцать. Как в американском боевике. Боливар не выдержит двоих. Никто не делает для вас тяжелые торпеды.
Адмирал поблагодарил меня за работу:
— Значит, все дело в шляпе?
— Выходит, так.
Позже Спиридонов при каких-либо торпедных неудачах, грозил: «По варягам из МТУ соскучились? Вот вызову и вдую вам до отказа. Сразу будут наводиться и всплывать».
Я улетел во Владивосток с чувством исполненного долга. Авторитет торпед восстановлен, авторитет МТУ упрочен.
А для «фигурантов по делу» это еще не конец. На сборах минеров Тихоокеанского флота начальник управления проведет с ними занятие по специальности на тему «Положительная плавучесть практических торпед». Наставит их на путь истинный. И свое они еще получат. Из первых рук. И мало им не будет…
Через месяц адмирал Спиридонов был во Владивостоке. В штабе флота встретил Бродского:
— Михаил Александрович! Торпеды у меня снова ходят, наводятся и плавают. Снова поверил в торпедное оружие. Спасибо, что прислали толкового офицера. Научил нас, дураков, уму-разуму.
— Других не держим, Эмиль Николаевич. Если что, звоните, поможем незамедлительно.
А история со шляпой растиражировалась по флоту. Как-то вновь назначенный командующий эскадрой контр-адмирал Белышев, знакомясь с объектами соединения, зашел и к торпедистам. Первый вопрос: «А шляпа есть?»
— Какая шляпа?
— Он еще спрашивает, какая! Фетровая! Керосин фильтровать. Точно знаю, что без этого ваши торпеды не ходят. В ней все дело.
Шляпу показали. Адмирал успокоился.
Прошли годы. Эмиль Николаевич был назначен командующим Тихоокеанским флотом. Бродский уволился в запас. МТУ командовал капитан 1-го ранга Курочкин. Но тесная связь командующего с торпедистами не прерывалась. Нападки командиров кораблей на торпедное оружие были бесперспективными: «Пришлю варягов из МТУ и вдую по первое число. Все дело в шляпе, Архимеды».