Такова торпедная жизнь
Шрифт:
— Жаль бросать, Борис Дмитриевич, изготовление этой кислородной торпеды. Опыт по эксплуатации и изготовлению большой. Делать ставку только на перекисные торпеды не совсем правильно. Кокряков обещает получить 70 узлов, но это еще «курочка в гнезде». Вот нам и кажется, что целесообразно провести модернизацию торпеды 53–56. Глубокую модернизацию.
— Что значит «глубокую модернизацию»?
— Создать новый образец.
— Нет. Новый образец не надо. Новых у нас достаточно. А о модернизации можно поговорить. Торпеда не имеет системы самонаведения. Оптический неконтактный взрыватель тоже не прижился. Не взрыватель, а дорожный чемодан.
—
— А какие ТТХ надеетесь получить? Скорость? Дальность?
— Преимущества новой торпеды будут не в ТТХ, а в надежности. И простой она будет, как револьверный патрон. У меня сейчас в ОКБ подобрались толковые ребята — горы могут своротить.
Резчик кивнул на сидящего рядом с ним Гинзбурга.
— Вот один из них, а еще Барыбин, Морозов, Казаков, Надточий, Щербаченко. Всех мне не перечислить. Идея у них есть.
— Интересно, что за идея?
— Дело в том, что каждая из изготавливаемых заводом торпед имеет по два-три безукоризненно обкатанных агрегата. Вот они и предлагают взять самые надежные узлы за основу:
кислородный тракт и гидростатический аппарат от торпеды 53–56;
вместо поршневой машины — турбину и кормовое отделение от перекисной торпеды 53–57;
боевое зарядное отделение с аппаратурой самонаведения и неконтактным взрывателем от перекисной торпеды 53–61;
практическое зарядное отделение тоже от 53–61. Затем все это дело доработать. Каково?
— Лучше взять оптическую систему самонаведения. Она на подходе. В следующем году будем принимать на вооружение. — Это вступил в разговор Михаил Борисович Розенштейн и вкратце доложил ход испытаний аппаратуры самонаведения:
— Можем взять и оптическую. Нам главное, Борис Дмитриевич, ваше принципиальное согласие и финансирование, естественно.
— Вы, Петр Харитонович, так и не ответили мне на вопрос, какие ТТХ будем иметь?
Здесь вступил в разговор автор идеи, Даниил Самуилович Гинзбург.
— Борис Дмитриевич! Торпеда будет однорежимной. Скорость хода около 45 узлов, дальность около 20 км. Это то, что можно получить на паре «керосин-кислород» на существующих на сегодняшний день турбинах. Мы не институт, а завод. Все составные части торпеды или уже умеем делать сами, или можем получить по налаженной кооперации. Подготовки производства нам не требуется. Мы уверены, что с задачей справимся в короткие сроки.
Помолчали. Чувствовалось, что Розенштейн с Акоповым давно согласны с предложением завода. Медлил Костыгов:
— В разработке находится торпеда со скоростью 70 узлов на ту же дальность. Как отнесутся к этой идее Минно-торпедный институт? ЦНИИ «Гидроприбор»?
Розенштейн понимал сомнения Костыгова:
— Борис Дмитриевич! Открывать новую тему: разрабатывать торпеду с такими ТТХ — нас не поймут. Пусть завод работает самостоятельно. Техническое задание на модернизацию торпеды 53–56 мы здесь прикинем. О порядке финансирования Акопов с Гинзбургом подумают. Мне кажется, с предложением завода следует согласиться…
Костыгов подумал еще пару минут и кивнул головой. Завод получил принципиальное согласие руководства заказывающего управления, после чего работа в конструкторском бюро завода закипела. Помимо упомянутых директором завода в кабинете Костыгова к ней подключили конструкторов Гормину Е. Н., Зикеева В. М., Шубина
В Минно-торпедном институте поморщились:
— Мы техническое задание не выдавали, в испытаниях не участвовали и вообще это какая-то самоделка! У Кокрякова уже почти 70 узлов в кармане. Зачем нам эта торпеда на 45 узлов?
Опытные сотрудники института дипломатично возражали:
— Но ведь работа проводилась с согласия самого Костыгова!
— Ну и при чем здесь Костыгов? Он теперь уже заместитель Начальника вооружения ВМФ! А в УПВ Игнатьев с Пуховым. Вот теперь пусть они и разбираются.
Единственным человеком в институте, который выступил в поддержку разработки, был капитан 2-го ранга Михаил Хаимович Берсудский. Они с Тополянским создавали торпеду 53–56 и теперь ревниво, но доброжелательно следили за чужими успехами на «своем» поле.
В ЦНИИ «Гидроприбор» к отчету по испытаниям отнеслись тоже пренебрежительно:
— Посмотрим, как у них торпеда будет наводиться на цель!
Стрельбы торпедой на заводских испытаниях с оптической системой самонаведения действительно энтузиазма поубавили: торпеда наводилась на цель плохо. Система самонаведения оказалась практически неработоспособной — ее пришлось положить на полку. 1967-й год был черным годом кислородной торпеды. Работа оказалась под угрозой закрытия.
А между тем Ко кряков завершил испытания своей торпеды. Скорость около 70 узлов он получил, но надежность силовой части торпеды была крайне низкой. Отмечались взрывы энергокомпонентов на дистанции хода, прогары парогазогенераторов, хлопки в трубопроводах. Тем не менее, на вооружение ее приняли и даже отметили Ленинской премией. Скорость хода торпеды 70 узлов на всех действовала завораживающе: американцев обошли! Все посчитали, что надежность — дело наживное. К тому времени американцы еще не высадились на Луне и время беспокойства не наступило. Однако успех Кокрякова в достижении большой скорости хода не снял других проблем, а наоборот — их прибавил. Торпедную общественность донимала не только надежность тепловых торпед, но и большое количество образцов. Противокорабельных торпед действительно было многовато. Попробуй, обеспечь их приготовление и эксплуатацию. Сколько нужно иметь постов приготовления и торпедных расчетов в МТЧ? Потому на очередных сборах минеров было ясно, что кто-нибудь из тех, кто служит на самой дальней от Москвы скале самого дальнего моря встанет и скажет…