Такова торпедная жизнь

Гусев Рудольф Александрович

Мы осмотрели все участки, на которых изготовлялись узлы и детали торпед. Мне стало предельно ясно, почему Главк против ДСТ. По своим характеристикам она была на уровне 65–76, а мороки с изготовлением не оберешься: много деталей из титана. Отливать детали из бронзы проще, чем грызть титан. А ампулизация топлива — это прямое участие в эксплуатации торпед. Зачем Главку эта головная боль? Но Исаков был непреклонен: «ДСТ будет на третьем поколении. Тянуть туда 65–76 нельзя. Но вы должны мне помочь. Хотя у вас тоже нет единства. Второй раз мне не хотелось бы побывать в той мясорубке, что была с УСЭТ–80». Решив все возможные вопросы, мы через пару дней вернулись в Москву. Попрощались в аэропорту. Исаков торопился в Ленинград…

Спустя некоторое время Радий Васильевич Исаков умер. Я часто вспоминаю его и причины его странного поведения в Алма-Ате тогда в 1982 году. Он, скорее всего, искал встречи с этой женщиной. Имени ее я не знаю. Вероятно, он сказал ей о своей смертельной болезни.

Тогда понятна и извинительна ее неожиданная реакция. Они, возможно, были близки в молодости. И я тоже был вроде, как из его юности. Мне иногда кажется, что Радий Васильевич к тому времени в мыслях уже завершал свой круговой жизненный путь. В конце жизни, надо полагать, всех нас потянет к прошлому, в юность, в детство. В нашем круговом мысленном маршруте по жизни есть что-то мистическое от объективности вращающегося мира, в котором мы живем, и поэтому мы не можем быть свободными от него даже в мыслях.

Смерть Исакова Р. В. для меня была неожиданной. Я знал, что он часто болел, но не догадывался, что болезнь эта — лейкемия, а она смертельна. Время от времени Радий Васильевич ложился для прохождения курса лечения в Военно-Медицинскую академию. Поэтому он и торопился в Ленинград. На сей раз он лег в Академию, как оказалось, в последний раз.

За несколько дней до смерти Радий Васильевич пригласил к себе Радомира Тихомирова:

— Надо, Радомир, через твоих знакомых физиков разузнать, действительно ли изобретен метод восстановления крови при лейкемии. Вот видишь, в процессе переливания мне крови используется метод ее ультрафиолетового облучения. С этим оптическим методом все ясно — это не кардинальный способ, ибо очистка происходит, скажем так, на молекулярном уровне. А вот утром посетившие меня профессора Академии говорят, что за рубежом для контроля очистки используется метод Ядерного Магнитного Резонанса. А в этом случае процессы идут уже на атомном уровне, и от этого эффект может быть другой. Найди спецов, поизучай с ними. Как только выйду на работу, сразу все обсудим и, если ЯМР действительно работает для этих целей, тогда откроем у нас специализированную лабораторию вместе с Академией. Для военных это тоже актуально. Но я видел здесь в клинике детей с диагнозом «лейкемия». Можешь представить, как я устал от этих переливаний, а у детей все еще впереди…

Затем при встречах с ведущими физиками страны выяснилось, что метод ЯМР использовался при научных исследованиях по созданию метода и аппаратуры массовой экспресс-диагностики онкологических заболеваний.

Как рассказывал потом Радомир, в одноместной палате клубами стоял табачный дым. Исаков не вынимал сигарету изо рта. И показалось ему, что медики ушли с «передовой», дав пациенту последнюю свободу. Когда он уже собрался уходить, Исаков сказал:

— Погоди, Радомир Павлович. Передай моему помощнику Володе Бубновскому, чтобы привел ко мне Бориса Ильича Лаврищева. Надо нацелить его на модернизацию 65–76 для третьего поколения подводных лодок. Леонид Михаилович Жуков, конечно, успеет с ДСТ, но затюкают эту торпеду. А я уже не успею помочь…

— Ну что вы. Радий Васильевич. Опять будем изобретать башмак для ввода цифровой информации?

— Вот я и хочу, чтобы они с Тютиным начали заниматься этим уже сейчас. А Леню Жукова пусть повременит ко мне приглашать. Выйду — там определимся…

Из больницы больше Радий Васильевич не вышел.

Доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии Исаков Радий Васильевич являлся руководителем научной школы по исследованию и разработке систем управления движением морского подводного оружия. Он стал инициатором внедрения в состав бортовой аппаратуры оружия цифровых вычислителей. Начало было положено в торпеды УМГТ–1, УСЭТ–80, ДСТ. Первые две были приняты на вооружение, а ДСТ, которой надлежало быть ДСТ–86, легла на полку. Он умер в 1983 году, когда ему было 58 лет. Он многого не успел из задуманного. Не успел заменить 65–76 на ДСТ. В принципе, тому было много причин. Не будем их все ворошить.

В настоящее время у руля ЦНИИ «Гидроприбор» стоит Станислав Гаврилович Прошкин. Он из минеров. Ортодоксальных минеров. Тех, кто относит минное оружие к стратегическому виду без лишних оговорок. Сейчас состояние нашего флота, а точнее того, что от него осталось, допускает, надо полагать, такой подход к оценке минного оружия. Да тут еще трагедия с подводной лодкой «Курск». Ясно, что ему сейчас не до толстых торпед, не до ДСТ. Но к этой теме возвращаться, скорее всего, придется. Спустя почти двадцать лет.

25

Мелочи минно-торпедной жизни

Исполнение предприятия приятно щекочет самолюбие

Козьма Прутков

Современные противолодочные ракеты и торпеды — капризные «квартиросъемщицы» при размещении их на боевых кораблях. Они требуют определенных условий, комфорта, информационного обеспечения и вежливого обращения. Иначе…

Это в стародавние времена торпеде только и требовался какой-никакой торпедный лоток-аппарат и чтобы выстреливали ее, как теперь говорят, «в правильном направлении». И то первый конфликт на почве размещения

торпед возник уже при подаче их на пароход «Великий князь Константин». Пароход был вооружен четырьмя паровыми минными катерами: «Минер», «Чесма», «Наварин» и «Синоп». Эти катера водоизмещением шесть тонн развивали скорость до десяти узлов и несли на борту по одной шестовой мине. Командир парохода Макаров С. О., по проекту которого он был переоборудован в носитель катеров, стремился повысить боевую мощь катеров и запросил для них у Главного командира Черноморского флота и портов генерал-адъютанта Николая Андреевича Аркаса четыре недавно купленные торпеды Уайтхеда, но неожиданно получил отказ. Настойчивый лейтенант обратился в столицу к Управляющему Морским министерством. Главный минный начальник контр-адмирал Пилкин К. П. разрешил выдать торпеды, но Аркас И. А. немедленно оправдался перед Морским министерством и, как говорится, «умыл руки»: «лейтенант Макаров и офицеры парохода совершенно незнакомы со сложным механизмом мин Уайтхеда… Мины будут наполнены воздухом в Севастополе, где имеется воздушный насос, а затем будут постоянно терять силу так, что могут оказаться небоеспособными… На пароходе нет тех устройств и удобств, которые имеются на берегу… Все это поведет к потере весьма дорогостоящих мин без малейшей пользы». Вот так. Решись этот вопрос по иному — и не смогли бы мы сегодня гордиться первой в мире успешной торпедной атакой в январе 1878 года катеров «Чесма» и «Синоп» под командованием лейтенантов Запаренного И. М. и Щешинского О. И. И не было бы у нас, может быть, в военно-морской истории славного имени адмирала Макарова С. О., чья карьера успешно началась именно на пароходе «Великий князь Константин». Надо признать, что для этого успеха пришлось много поработать: изготовить и подвесить под днище катеров специальные деревянные трубчатые футляры — торпедные аппараты, произвести пробные пуски торпед и изучить их устройство. Все разрешимо, когда есть острая необходимость и горячее желание. Но нужно еще и везение. Ведь самая первая торпедная атака, произведенная месяцем ранее по турецкому броненосцу, оказалась нерезультативной. Тогда туркам повезло. Торпеды прошли мимо цели и вылетели на пляж. Значит, к торпедам и их обслуживанию претензий не должно быть. Ребята просто промахнулись. О судьбе этих торпед история умалчивает. Не запрашивать же по этому случаю турецких коллег. Неудобно. Отметим для разрядки, что стрельба торпедами с «заходом» их на пляж будет не такой уж большой редкостью в практике торпедной подготовки и испытаний. В памяти остаются курьезные случаи. Один из них таков. В 60-е годы следующего столетия при пристрелке торпеды 53–56В на озере Иссык-Куль торпеда неожиданно сделала левый поворот и вылетела на берег. На берегу в этом месте стояла баня. Вечерело. День был банный и, между прочим, для женщин. Как они вылетали из бани в чем мать родила и вопили о чем-то толстом и красном, нужно было, конечно, видеть.

Но Макарову С. О. и его соратникам тогда было не до смеха. С таким трудом получили торпеды, по сути дела пошли на конфликт с флотским командованием, и такой конфуз. Впрочем, конфузы, конфликты или противоречия между фирмами и организациями, занятыми производством, эксплуатацией и применением оружия, являются двигателем прогресса в развитии данного вида оружия и его применении. Уже по опыту самого первого применения торпед нынешние бюрократы срочно подготовили бы директиву такого содержания:

1. Уайтхеду: улучшить конструкцию запирающего клапана торпеды.

2. Пилкину К. П.: обеспечить контроль военных представителей за качеством изготовления торпед.

3. Аркасу И. А.: заказать воздушные компрессоры для парохода «Великий князь Константин».

4. Макарову С. О.: улучшить подготовка командиров катеров. И не поспоришь. Все верно.

С усложнением техники подобные директивные перечни расширяются, а граница между интересами действующих сторон проходит, как правило, по палубе боевого корабля. Потому к размещению на кораблях противолодочных ракет, мин и торпед всегда был особый подход. Когда корабль на бумаге, а оружие в металле — требуй от корабелов все, что необходимо: дистанционный ввод данных, обезжиренный воздух, систему аварийного стравливания энергокомпонентов, кодовые замки… Кораблестроители все сделают. Когда же корабль давно плавает, а оружие только-только с Государственных испытании и в спецификации корабля отсутствует — проблем не оберешься: совещания, протоколы, совместные решения, контрольные стрельбы, взаимные жалобы. Торопиться некуда. С турками регулярных войн давно уж не ведем, а начальников типа Аркаса всегда больше, чем Макаровых и Пилкиных. Да и времена сейчас другие — деревянным футляром не обойдешься.

Восьмидесятые годы прошлого века прославлены тем, что на всех флотах СССР регулярно проходили Государственные испытания новых крупных кораблей: то стратегической ракетной, то многоцелевой атомной подводной лодки, то тяжелого авианесущего крейсера, то большого противолодочного корабля, то сверхсовременного эскадренного миноносца. Этим крупномасштабным событиям сопутствовали и такие, которые не тянут и на мелкий шрифт для их описания даже в примечаниях, но которые придавали неповторимый аромат кораблестроительной эпопее и без которых было бы скучно и грустно.