Такси: Ночной Эскорт
Шрифт:
Но судьбе было мало моих страданий, и она сделала мне еще один, а точнее даже два неприятных подарка.
Однажды зимним вечером после рабочего дня начальник позвал меня к себе в кабинет и, усадив в глубокое кресло, сел напротив, опираясь локтями о поверхность письменного стола.
Он долго смотрел на меня, словно перебирая в уме фразы, готовящиеся сорваться с его потрескавшихся, полных губ. Я же просто рассматривала его глубокие морщины на лице, тонкими линиями прячущиеся в редких седых волосах. Его пальцы украшали различные перстни, и самым красивым среди них был широкий серебряный перстень с ядовито-красным
Я поспешно отвела взгляд от украшения и посмотрела на него, предчувствуя что-то явно нехорошее.
– Госпожа Ван, - начал он низким, тяжелым голосом, – вы прекрасно знаете, что в магазинчике сейчас не лучшие времена. Покупателей стало значительно меньше, и товар не продается, оставаясь пылиться на полках.
Как только он это произнес, я сразу же осознала, что мужчина хочет меня уволить. Нервная дрожь принялась беспощадно колотить мое тело, даже зуб на зуб не попадал. Никогда бы не подумала, что у меня возникнет подобная реакция из-за простого увольнения, но именно в этот момент, казалось, это лишит меня возможности выжить в этом мире.
Без высшего образования я мало что умела, и найти работу было в разы труднее, а то и вообще невозможно. И теперь моя последняя надежда ускользала из рук как мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть, осыпав меня ворохом влажных капель.
– Как вы уже поняли, финансирование магазина значительно ухудшилось, и поэтому я не смогу выплатить вам последнюю зарплату. Вы же понимаете, что это значит? Пришло время нам с вами распрощаться. Мне очень жаль, госпожа Ван. – Холодность его голоса означала только одно: сделай я хоть какую-нибудь попытку уговорить его оставить меня еще на некоторое время, она совершенно точно не увенчается успехом. Уголки его губ были решительно опущены вниз, и последние слова провели четкую черту между нами. Я больше не была его подчиненной.
На негнущихся ногах я покинула его кабинет и, не глядя перед собой, просто шла туда, куда несли ноги. А вынесли они меня на крышу нашего десятиэтажного здания, откуда был прекрасно виден ночной Сеул.
Разноцветные огни, словно кругляшки и гирлянды, украшающие елку, рассыпались по многочисленным городским зданиям, освещая улочки, забитые вечно спешащими куда-то людьми. По трассам разъезжали машины абсолютно разных марок, из окон некоторых доносилась громкая музыка, сливаясь с привычным городским шумом и разговорами журчащего живого потока.
Я сделала глубокий вдох и, закрыв глаза, выдохнула полной грудью. Несмотря на то что больше у меня не было работы, жизнь продолжалась, и я вынуждена была найти выход из сложившейся ситуации.
Необъяснимый порыв заставил меня устремится вперед, забираясь на бетонный заборчик на краю крыши. Взявшись за поручень, я наклонилась вперед, рассматривая непрерывную жизнь внизу и оценивая высоту всего здания. Но негромкий кашель, донесшийся откуда-то сзади, заставил меня испуганно качнуться на ногах и, не удержав равновесия, я рухнула назад, оказавшись в чьи-то крепких объятиях. В панике я отскочила от человека, поймавшего меня, и, повернувшись к нему лицом, застыла на месте, рассматривая лицо незнакомца.
Первыми в мое внимание бросились его глаза: глубокий разрез делал взгляд своего обладателя исполненным хитрости и проникновенности. У него были совершенные губы и ровный нос, заканчивающийся привлекательным
– Почему испугалась, раз не собиралась прыгать? – его голос был на удивление высок и даже нежен, что никак не вписывалось в общий образ.
– Зачем вы подкрадываетесь, если видите, что девушка стоит на самом краю крыши? – вопросом на вопрос ответила я, прощая ему фамильярное обращение к своей особе.
– Я всего лишь курил, пока ты не захотела упасть.
– Мне показалось, что он видит меня насквозь, а его губы, изогнутые в небрежной улыбке, так и привлекали мой взгляд.
– Если бы вы не испугали меня, я бы не упала, - мне было трудно скрыть раздражение, и, смерив его недовольным взглядом, я обогнула мужчину, направляясь к дверям, выводящим из крыши.
– Разве вам есть, что терять? – его вопрос застал меня врасплох, отчего я резко остановилась, словно приросла к бетонному полу. Даже его внезапное официальное обращение не вызвало у меня такого волнения, как смысл произнесенных им слов. Он медленно приблизился и, скользнув по мне взглядом, задумчиво провел ладонью по взъерошенным волосам. – Мне так не кажется.
– О чем вы? – хрипло спросила я, встречаясь взглядом с незнакомцем.
– Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете, - снова эти хитрые глаза пронзили меня как пузырь с водой, и я вяло поддалась этому гипнозу. Он вытащил из кармана брюк какую-то карточку и протянул мне со словами: - Приходите, если вам и правда нечего больше терять.
Когда он ушел, я продолжала стоять на том же самом месте, вцепившись в тонкую картонку и слушая, как быстро бьется мое сердце. А жизнь продолжала гнать время вперед, напоминая, что умирать пока точно рано.
========== Глава 2 ==========
Поздно пить боржоми, когда плёнка зажёвана,
Разорвана своими руками, истерзана тупым ножом она.
Меня зовут Ван Рэй, и мне двадцать лет. Мои родители были китайцами, но переехали жить в Корею, где мне и повезло родиться. Я не окончила высшую школу, потеряв близких в семнадцать, а еще у меня никогда не было денег для колледжа. Все, что у меня было – это я сама и моя Бон. С кошкой мы нашли друг друга случайно, в тот день я шла после очередного провального собеседования и, чтобы как-нибудь замять свое расстройство, забрела в небольшой магазинчик.
Мне хотелось рисовых пирожков, хотя и денег почти не осталось, но желудок требовал свое, и я ему уступила, прикупив еще несколько пакетиков мятного чая. Едва я повернула за угол магазина, мой взгляд зацепился о небольшую свалку, в темноте которой блеснули чьи-то глаза. Забравшись в сумку, я вытащила ручной фонарик и, осветив им проулок, увидела Бон. Она сидела вся в грязи, ее шерсть больше смахивала на потрепанную щетку, и цвет был вовсе не светло-рыжий, а мутно-коричневый. Но, несмотря на все это, кошка сидела ровно, грациозно и гордо. Она не прижималась жалобно к земле и совершенно не боялась направленного на нее света, глядя прямо на меня. Наверное, именно поэтому Бон показалась мне родственной душой.