Такси: Ночной Эскорт
Шрифт:
Такая же брошенная, одинокая, но не позволяющая себе быть сломленной. Кошка не противилась, когда я взяла ее на руки, хотя взгляд был весьма недоверчив, и она избегала моих ласк. Прошло несколько месяцев, пока мы с Бон стали понимать друг друга немного лучше, чтобы стать чуть ближе.
В этом огромном мире, поделённом на бедных и богатых, жестоких и справедливых, мы были чем-то средним. Существами, желающими просто жить, не надеясь на кого-то, а оставаясь верными самим себе. Мы были зависимы только друг от друга как друзья и как самые близкие одиночки.
Я сидела у окна, прижав к груди Бон, и смотрела на проезжающие внизу машины. Шел дождь, сопровождаемый
– Что мы будем делать, Бон? – тихо вырвалось с моих уст, но кошка лишь неопределенно шевельнула ушком, продолжая мирно посапывать на моих руках.
К счастью, ей не нужно было волноваться о работе, это только мои заботы, и я должна была найти какой-нибудь выход, чтобы хотя бы моя кошка не знала голода.
На столике рядом с диваном все еще лежала врученная странным незнакомцем карточка, гласившая о неком агентстве под названием «Ночной Эскорт», предлагающем особые услуги. Помимо этого, лишь номер мобильного, который я зареклась никогда не набирать.
Меня встревожили его слова, продолжая крутиться в голосе, сплетаясь с осиным роем мыслей, так и подталкивающих снова пробежать взглядом по визитке.
Но интуиция подсказывала держаться как можно дальше и от того мужчины, и от неизвестного мне агентства. Обосновано это было прежде всего тем, что когда я попыталась найти в интернет-кафе хоть одно упоминание о «Ночном Эскорте», натыкалась лишь на торговые предложения ночников, ночных рубашек и уличных светильников. Ничего, что хоть немного касалось бы агентства, в которое обращаются, когда «нечего терять».
Отбросив попытки что-то разузнать, я просто набрала объявления о поиске работы и, обнаружив несколько неплохих вакансий, решила попытать счастья еще раз. В конце концов, пусть я и без нужного образования, я могу работать и физически, например, посудомойкой в ресторане или уборщицей бассейнов. Есть много профессий, которые мне под силу, я лишь должна верить, что обязательно найду то, что мне нужно.
Однако судьба не была ко мне благосклонна. Когда я решилась посетить указанные в интернете места, собеседования с их хозяевами проходили совсем не так гладко, как хотелось бы. Видимо, времена изменились настолько, что «молодая кровь» уже не считается всегда востребованной. Мне задавали множество вопросов, общих, личных, смущающих. Я сминала до боли пальцы, кусала губы, отводила глаза, лишь бы не упоминать о семье, но правда все равно выходила наружу.
Мне было не понятно, что именно их не устраивало. Отговорки вроде “отсутствие образования”, “сиротство”, “жилье в забытом богом месте” и “малый возраст” не выглядели правдоподобно, потому что я видела очень многих подростков, зарабатывающих себе на жизнь во время школьных или университетских занятий. Я уговаривала себя не сдаваться, не обращать внимания на всех этих людей, так твердо отказывающих мне. И направилась в последнее, оставшееся место, записанное мной на бумажку.
Это был большой винный магазин, в котором обучение официанты проходили во время стажировки, а высшее образование и вовсе не требовалось. Главное - милая улыбка и симпатичное личико. Эти критерии мне более чем подходили, и я уверенно ступила на порог здания, обещающего стать моей постоянной работой.
Очень симпатичная девушка провела меня к кабинету директора, и я, поправив выбившиеся прядки волос и взглянув на свое отражение в зеркале, висящем в коридоре, нажала на серую металлическую ручку, почти уверенная, что на этот раз мне
Но если везение должно быть таким, то разве не лучше вообще стать полным неудачником? Пожалуй, я бы выбрала этот путь, просто чтобы больше не сталкиваться с чем-то подобным.
Передо мной за своим рабочим столом сидел мужчина, жестоко избавивший меня от девственности. Тот, кто разрезал мое сердце, выпустив всю симпатию к мужскому полу, кажется, раз и навсегда. Человек, сломавший меня на столь мелкие части, которые мне пришлось склеивать почти год, попутно зализывая оставшиеся шрамы.
Он сильно изменился: его длинные волосы превратились в стильную, короткую прическу, а многочисленные крестики и подвески и вовсе куда-то исчезли. Мужчина был облачен в синий, классический костюм, а на переносице, отделяя тонкими стеклами ярко-голубые глаза от остального мира, красовались очки. Кабинет был под стать хозяину: просторный, элегантно оснащенный дорогой офисной мебелью. С большими окнами, скрытыми за длинными, белыми жалюзи.
Услышав звук открываемой двери, он поднял голову, и на мгновение мне показалось, что этот человек вспомнил все, что должно быть забыто. Его взгляд как-то странно изменился, а глаза и вовсе неотрывно рассматривали мое лицо. Но в следующее мгновение он, как ни в чем не бывало приветливо улыбнувшись, встал с кресла и согнулся в легком поклоне.
– Добрый день, госпожа. Чем могу помочь?
Его голос был таким же… Ни капли не изменился. Что-то в душе опасливо дернулось.
Делал ли он вид, что не помнит, или прошедший год действительно сильно изменил меня, по его лицу трудно было прочесть что-либо. Я оторопело рассматривала бывшего парня, прокручивая в голове заученные фразы, приготовленные для каждого собеседования, но ни один звук так и не слетел с моих уст.
Быстро сглотнув и резко развернувшись на каблуках, я шмыгнула обратно в дверь и, оказавшись в коридорчике, устремилась к лифту. Он выбежал за мной, что-то крича в след, но я не слышала, или просто не хотела слышать. Мое сознание отключилось, в ушах образовался шум. Я словно во сне шла по улице, то ускоряя, то замедляя шаг. Разноцветные витрины проскальзывали мимо, измазывая меня в свои цвета, подсвеченные специальными лампами, а люди, которых я случайно толкала, несясь вперед, недовольно окрикивали, скорее всего желая отругать, но и это не могло мне помочь остановиться.
Все длилось до тех пор, пока за мной громко не хлопнула дверь родной квартиры, оглушая стены сильным эхом и сообщая Бон, что ее хозяйка вернулась. Кошка тут же выскочила мне навстречу, приветливо ластясь к ноге, и я наконец-то почувствовала себя как дома.
Стараясь хоть как-то отвлечься, я заварила чай, но, едва обхватив пальцами чашку, я уронила ее, и кипяток хлынул прямо на застывшую у моей ноги Бон. Кошка зашипела и, подпрыгнув, перекрутилась на месте, после чего метнулась под кровать, издавая жалобные звуки.
– Господи, Бон! – закричала я и, буквально бросив чашку на стол, подбежала к кровати и, присев на корточки, отыскала глазами животное. – Прости меня пожалуйста! Бон! Иди ко мне, Бон!
Кошка продолжала негодующе шипеть, и мне ничего не оставалось, кроме как отодвинуть мебель и достать ее самой. Бон пыталась оцарапать мне руку, кусалась и извивалась, но, крепко сжав животное, я сначала омыла ее тело холодной водой, а затем, достав спирт и марганцовку, по очереди обработала раны каждым из лекарств. Уже накладывая повязку на успокоившуюся кошку, я не смогла сдержать эмоции в узде, и слезы беспощадно ринулись из глаз, застилая лицо соленой влагой.