Такси счастья
Шрифт:
Вот она, например, никогда не пропускала пешеходов. Ну, почти никогда. Почему? Боялась подставить этого самого пешехода. Его же из-за нее собьют. Она-то остановится, а другие гонцы в тачках?
Куда катится мир…
А казалось бы, чего проще, — уступать дорогу пешеходам, а иногда даже другим водителям и быть взаимно вежливыми?! Ну не рассыплемся же мы, если будем придерживаться простых, безусловных правил?
Блондинка в кучерявой машине (блондинки на дорогах — это вообще предмет отдельного научного исследования) тупо всунулась не в свой ряд, и Саша еле успела уйти от аварии.
Получалось, что
А если самоуговориться? Некоторым помогает. Может, и на нее подействует, и она станет спокойная, как «покойник перед отпеванием». И Саша начала мысленно повторять: «Я — Будда, я — Будда. Снова Будда!»
Едет себе таким Буддой по Тверской в час пик.
Не верится, не получается. Будда где-то там, высоко, недостижимо, в горних высях. А она — Саша Семенова, дура отсталая.
Пассажиров не было, и Саша сидела в Масяне, перебирала четки. Вспомнила про Арсения, представила море (нет, лучше — океан!) А хорошо, наверное, сейчас там, где океан и солнце. Если долго сидеть на берегу океана, можно понять, что спешить уже не нужно. Ты уже там, где надо. Здесь. И сейчас.
А тут… Осенняя Москва и небо беспросветно серое. И к «здесь» и «сейчас» еще надо стремиться.
Заветная мечта большинства русских людей — отдых. Живут они, бедные, и все время думают, как бы чудесным образом устроиться так, чтобы ничто тебя не могло достать. Ни государство, ни семья, ни необходимость зарабатывать хлеб насущный. Чтобы лежать под солнцем в гамаке, раскачиваясь, лет пятьдесят. По сути, русские люди — буддисты, поскольку постоянно грезят о нирване.
Но под нирваной понимают свое — вот эту свободу от всего и от всех; жизнь, когда просыпаешься утром с блаженным осознанием того, что ты никому ничего не должен!
Саша, как русский человек, тоже имела бесстыдные тайные желания — о постоянном отдыхе, независимости от быта, денег (их отсутствия), курса нефтедоллара, женских критических дней и прочих обстоятельств, которые почему-то постоянно влияют на жизнь, и далеко не лучшим образом.
Но, как и у большинства соотечественников, ее мечты так и оставались мечтами. Быт, критические дни и отсутствие денег сродни стихийному явлению, отменить которое невозможно. Отдых и независимость оставались чем-то призрачным и недостижимым.
Неизвестно, как там во Вселенной, а в Сашиной личной вселенной энтропия действительно увеличивалась с каждым днем, и хаос наступал на пятки. Хаос — он такой большой, нет, просто огромный, засасывающий и беспощадный, а она такая маленькая! И что она перед лицом хаоса? Жалкая отдельная единица!
И вот она билась, старалась изо всех сил, бросалась на борьбу с самым вездесущим хаосом и затыкала собой щели мироздания!
Пример из жизни.
В Сашиной, то есть Сениной квартире вдруг начал протекать кран в ванной комнате, сначала потихоньку, в рамках приличия, терпеть можно. И она терпела неделю, пережидая, что может, само собой наладится? А оно никак само не налаживалось! Более того, через неделю текло уже так, что ужас. И надо было звать сантехника. А сантехники — враги рода человеческого, их на землю посылают в наказание людям. Пришел этот раздолбанный сантехник и с порога весело сообщил, что вообще он
Потом он долго, нудно чинил кран и постоянно самодовольно спрашивал, что бы Саша делала, если бы он не пришел вовремя и не спас ее от протечки?!
Герой! Можно подумать, он спас Сашу от дракона или не взял бы с нее деньги за этот чертов кран! И она ему в отместку, с издевкой сказала, что если бы не его помощь, так она бы повесилась на этом полотенцесушителе. Прямо тут, в ванной комнате.
А он почему-то обрадовался и начал на полном серьезе уверять, будто на полотенцесушителе вешаться — ерунда, тут дела не будет! Вот крюк от люстры — самое то!
Саша стала интересоваться его богатым жизненным опытом, и сантехник им щедро поделился.
— А тут я как-то бабу сымал, как раз на полотенцесушителе повесилась. Пьяная, мля!
— Ну и что? Живая осталась?
— А че ей сделается? Снял ее, она пошла дальше бухать и песни петь!
Наконец веселый прапорщик ушел, содрав с Саши дикое количество денег, а она, помыв пол и проветрив помещение, выпила корвалол и долго приходила в себя.
Нашествие сантехника пережила, но побыть в покое удалось недолго. На кухне что-то приключилось с проводкой, и пришлось звать электрика.
А этот электрик — родной брат того сантехника, и опять понеслось и поехало… Грязные ботинки, смачный солдатский юмор, корвалол (лучше водка!).
Господи! Как тяжело им, одиноким женщинам, можно сказать, сиротам! Им некого позвать на помощь, не к кому приклонить голову! Увы, собственного мужчины, чтобы вбить гвоздь и починить кран, у Саши не было! И, видимо, уже не будет! Удел таких несчастных женщин, как она (звучит неприлично и двусмысленно!), — «муж на час».
Короче, ей починили кран и проводку. И только вроде можно пожить в свое удовольствие — ан нет!
Кажется, Масяня не в порядке — в рулевой какие-то подозрительные подзвяки и в наконечниках, черт бы их драл, неприятный стук.
Кончилось тем, что Масяня сломалась. Они встали с ней посреди улицы. И вот Саша, как бедная блондинка в анекдоте, уже и стекло тряпочкой протерла, и по капоту постучала, а машина не заводится. Понятно, что надо вызывать аварийку и везти автомобиль в автосервис.
В итоге Саша поняла, что хаос живет по каким-то своим законам, он хитер и коварен, и как только ты наносишь ему удар, он сразу наносит ответный. Выглядит это примерно так: ты чинишь кран, а хаос наносит ответный удар протекающим унитазом. Или еще чем-нибудь. И противостоять ему невозможно. С ним можно лишь сосуществовать в динамическом напряжении.
И только у тебя появляется иллюзия насчет того, что жизнь начинает налаживаться и с хаосом установлено временное перемирие, как снова незадача — разболелся зуб. Сначала, как тот кран, терпимо, а потом болит так, что ты уже на стенку прыгаешь и бежишь в клинику, где тебе вместе с зубом высверливают твой бедный мозг.
И так всегда. Как говорит наш мудрый народ: «Не понос, так золотуха!»
«А почему так? Ну почему? — едва не плача, вопрошает Саша. — Хочется безмятежности, полной безмятежности! Разве нельзя полностью расслабиться и отдыхать?»