Тактильные ощущения
Шрифт:
Конечно, пошло, но других слов я не нашел.
— Грубо мыслишь. Просто не можешь найти нормальных слов, — отрубая фразы, произнес Кондор. — Ты и не узнаешь никогда и ничего. Ни на кого, ни куда. Да ты всю свою жизнь не мог понять, кто ты, а теперь за такие сложные материи берешься.
— Это вы о чем? — удивился не к месту я.
— Вспомни свою жизнь. Сейчас тебе пора её вспомнить. Ты же не веришь, что она пролетит перед глазами в один миг, когда придет время. Сколько раз ты бросал то, что начал, даже не понимая, почему ты делаешь это. Каждый раз потом ты грыз локти, проклиная себя за совершенные ошибки. Ты наивно думал, что сам ошибся, а ведь тобой манипулировали другие! Ты был нужен нам ради достижения наших целей. И сейчас мы использовали тебя сполна. Ты нам помог, спасибо! — Кондор,
— Кем был я? Как же я вам помог? Вы что думаете, я теперь молчать буду? Я не знаю, какие службы вы представляете, но никогда, поверьте, никогда не позволю этой идиотской программе захвата власти продолжиться! — Я, по-моему, горячился и говорил по-книжному.
— Ну-ну, давай. Пойди в милицию и скажи — я тут помог власть в империи захватить шпиёнам, так вы их накажите, пожалуйста. Поверь — тебя сразу посадят. И даже не в тюрьму. В психушку.
— А вы меня совсем за идиота считаете? Если я такой идиот, то, что же вы меня нанимали?
— Да уж, конечно. Будешь искать варианты. Может и найдешь. Но не будь наивным — ты лишь одна из карт в колоде. А в ней тысяча карт. Нам было важно твою разыграть. Теперь она бита. Другие сработают. А ты… Мы все-таки не ошиблись в тебе!
— Это угроза? Да и кто вы, черт возьми?
— Нет — это констатация. А мы — те, кто придет. Не думай, завтра тебя не переедет грузовик. Все будет естественно и жестоко. Хотя жестокость — это сантименты. Ты — отработанный материал. Теперь уже навсегда. Прощай.
Наверное, я должен был огреть его, как в лучших романах, подсвечником по голове. Но мысль пришла слишком поздно… Да и подсвечника, как назло, рядом не оказалось.
После ухода Кондора дверь бункера осталась открытой. Как бы приглашая меня выйти. Трехмерная схема, так поразившая своей реалистичностью, погасла, как только Кондор вышел, и уже ничто не напоминало о том, что происходило здесь всего минуту назад. Всего одну. Всего мгновение, отделявшее меня от чего-то страшного и непонятного. Я не хотел оставаться здесь ни секунды, но и то, что за воротами меня ждет смерть — тоже было ясно. И ужасно своей неопределенностью…
Глава пятнадцатая
На улице моросил невесть откуда взявшийся дождик. Хотя, какая это к фигам улица? Лес. Хоть и до шоссе меньше километра, вечер превратил легкомысленный молодой ельник в дремучую чащу. И щиплющее за спину, мокрую от дождя и липкого пота, чувство того, что за тобой следят. Следят, как следит мальчик за мухой, уже занеся согнутую ладошку перед решающим взмахом. Хлоп, и нету мухи.
Как быстро темнеет. Лес в одно мгновение из мрачного стал непроходимым, а моросящий дождь превратил пешеходную тропинку в растоптанную глину. На следующем повороте тропинка выходила на крутой берег тихой речки и здесь обрывалась. Это давало возможность осмотреться, благо тьма на открытом месте над рекой и над противоположным пологим берегом была не такая непроглядная. Осмотреться не удалось. Резкий свист, как летящий с неба удар бича, бросил меня на землю, и, не удержавшись на песчаном склоне, я заскользил вниз к воде. Скольжение перешло в неуправляемое падение и кувыркание. В очередной раз, развернувшись лицом к небу, я успел заметить на его фоне две небольшие фигурки. Сову, бесславно удирающую во тьму, и малоприметный треугольник, индифферентно висящий надо мной. Мое падение закончилось в теплой по-летнему реке. Что-то подсказало мне уйти глубоко под воду и вынырнуть среди камышей недалекого противоположного берега. Оттуда я следил, как, покружив над водой, украшенной кругами от дождевых капель, странный треугольник скрылся в серости дождя. Интересно, это был только наблюдатель или уже терминатор?
Сколько времени я сижу в оцепенении в этих драных камышах? Надо выбираться… Но за моей спиной пологий берег и на нем ни кустика. Красивый заливной луг. Только это красота не радовала сейчас. В общем-то, спрятаться просто негде. Кроме того, непонятно, надо ли вообще прятаться, и если надо, то от чего. От кого — понятно. А вот на
Вот я и на берегу, лес — в десяти метрах впереди. И в двадцати вверху. Крутой песчаный берег не оставляет надежд прорваться незаметно. Хотя почему я так уверен, что меня сторожат? Что за бредни? Темно и немцы! Никого вокруг. На фиг всех. Я, совершенно не таясь, стал карабкаться вверх по склону, по нагретому дневным солнцем песку. Даже дождь не смог его остудить. Каждое движение срывает мокрую, нетолстую корку и обнажает желтый, светлый даже в ночной темноте, теплый песок. Вверх, вверх. Скатившись вниз опять повторяю процедуру. С третьей попытки оказался наверху. Вот и лес. А войти страшно. Как войти в черную, населенную ночью неизвестно кем, чащу? Если убьют, пусть сразу, зачем страхом мучить? Неожиданный всплеск воды за спиной разрешил сомнения. Чувствуя, как холод сковывает спину, ломанулся в чащу. Ветки, кочки, жалкие шишки, разбитые коленки. В общем, я остановился, когда уже сил не было. Ну и что? Прислонившись спиной к дереву, наверное, к сосне, пытаюсь сообразить, сколько времени смогу простоять в этой темноте. В этой, сковывающей тело и мысли, жути. Даже не заметил, что одежда почти высохла. Одежда! В кармане зажигалка! О! Жизнь налаживается. Да и стоять совсем нет смысла. Можно присесть, сползти спиной по неровной коре сосны.
Как ни странно, первая попавшаяся ветка загорелась резво — видно, кроны сосен не дали этому дождю испортить сушняк. Через несколько минут пылал вполне нормальный костер. В его свете удалось найти и солидные, обещающие долгие теплые угли, поленья. Наверное, кто-то недавно наводил порядок в этом лесу.
Итак, подведём убогие итоги. Или итог убогости. Разберемся, куда я влип, наконец. Совершенно очевидно, что программа гуманитаризации — обычный государственный переворот. Вот только технология, сопровождающая все это, потрясает. Почему именно я? Почему, всадив такие безумные деньги, так резко вышвырнули меня? Чем я мешал? Почему Танильга? И почему после таких странных слов Кондора я ещё жив? Явное перепроизводство «почему». Но от этого каждое «почему» не теряет своей цены.
Успокоившийся в бревнах костра огонь уже не светил, а просто согревал. Лес из черного ужаса превратился в набор темных декораций. И бояться уже надоело. Через час я перестал вздрагивать от каждого щелчка угольев, от каждого шороха ночных птиц. А потом и заснул.
Глава шестнадцатая
С высоты берега казалось, что река наполнена молоком. Туман скрывал и саму реку, и луг на том берегу. Утро серым светом несло надежду. И все страхи пропали, и коряга, которая вчера ввела в истерический ужас, все глупые ночные мысли — все позади. Вот только одна проблема. Высохшая за ночь одежда опять стала сырой. Ну, ладно. К шоссе, которое при свете оказалось достаточно близко, удалось пройти быстро и без приключений. Никогда не замечал, что это шоссе так пустынно утром. Интересно, в каком направлении надо ловить машину? В город — опасно, от города — непонятно, куда. Ладно поймаю ту, которая приедет.
Уже через полчаса я пристроился рядом с водителем дружелюбно подобравшего меня МАЗа. Водитель, не шибко прислушиваясь к моим рассказам о поломавшейся машине, согласился за пятерку до города и теперь индифферентно давил газ. Через некоторое время он решил включить радио и, используя бессмысленный выпуск новостей как предлог, вступил в разговор.
— Слыхали? — не поворачивая головы, заявил он. — В Витебском районе заваруха. Тех самых, которые молодые спасители, всех ночью перерезали. Всю власть районную!