Талант марионетки
Шрифт:
– Я просто устала. – Она попыталась безучастно отмахнуться, но вместо этого больно прикусила губу, чтобы не заплакать. Сколько можно?! Из-за тяжелой репетиции, из-за усталости, из-за нечуткости режиссера… Прежде она никогда не плакала, даже в детстве, когда больно разбивала коленки, сорвавшись с яблони или побежав за соседским котом. Более того, она всегда считала свою жизнь счастливой, и наивысший пик этого счастья, заставивший сердце застыть перед тем, как вновь забиться быстрее, настал, когда она узнала о приглашении в парижский театр. Но последние дни она жила на пределе возможностей. Она уже ничего
– На, выпей! – Сесиль протянула ей стакан, и Жюли осушила его одним махом. Теплая сладость разлилась по телу, но легче на душе не стало.
– Я правда очень устала, – повторила Жюли. Ей показалось, что она может заснуть прямо здесь на полу в неудобной позе и проспать целую вечность. – Это так тяжело…
– Ты же была актрисой в своем… – Николь попыталась припомнить название города, но бросила это бесполезное занятие.
– Там все было по-другому! – запротестовала Жюли.
Воспоминания о Бурже, которые она гнала от себя прочь, накатили на нее приятной волной. Маленькое здание театра Модерн на бульваре Орон когда-то стало ей вторым домом, а все его сотрудники, начиная от руководителя мсье Жиллара и заканчивая консьержем, были ее друзьями. В труппе едва ли насчитывалось пятнадцать человек, зато они были большой крепкой семьей. Жюли перебирала в памяти все дорогие ее сердцу моменты.
Она вспомнила, как они праздновали день рождения Жиллара в его квартире: набилось не менее тридцати человек, помимо актеров здесь были музыканты, сценаристы, секретарь директора, и они сидели до самого утра в тесной гостиной и пели под гитару веселые куплеты. Жюли было так хорошо и легко в ту ночь…
В другой раз они дурачились на сцене с Венсаном, игравшим Ромео. Юноша был трогательно в нее влюблен и каждый день дарил букет полевых цветов, сорванных где-нибудь по дороге. Каждый вечер они вяли, но это его не расстраивало, и он вновь тащил ей тонкие надломленные стебельки. Когда она уезжала, он сжал ее в объятиях так сильно, что ребра едва не треснули, и никак не мог отпустить; они все стояли на пороге театра, а Венсан никак не решался ее поцеловать, хоть и страстно этого хотел. Целовал ее другой, но почему-то воспоминаний о его губах у нее не осталось.
И самое сладкое воспоминание – ее первая крупная роль. Она была Джульеттой, наивной и решительной, стояла в белом длинном платье на балконе и мечтала вслух о своем возлюбленном. Зал смотрел только на нее, и звон аплодисментов на поклонах грозил обвалить потолок. Сколько там было зрителей? Сотня или чуть меньше? Разве можно сравнить тот маленький зал с Театром Семи Муз? Одни только друзья и знакомые семьи Дигэ составляли не менее половины зрителей, но как искренне все они радовались успеху Жюли! Ее встречали с цветами на выходе, а потом отец повел ее в самый дорогой ресторан Буржа, отметить успех. Стоит ли мечтать о таком в Париже?
– Да ладно, – бросила Николь. – Все везде одинаково, ты просто еще не привыкла!
Как странно это было слышать от такой молодой девушки! Николь была младше Жюли на пару лет, а выглядела и вовсе сущим ребенком с ее белокурыми локонами и пухлыми розовыми губками. Лишь ее взгляд, когда она смотрела на подруг, был уверенным и даже чуть насмешливым.
– А ты помнишь Клоди Синьяк? Она тоже все время
– Я не плачу! Что за Клоди? Я ничего не слышала о ней.
Обе девушки недоверчиво посмотрели на нее.
– Она очень быстро продвинулась в театре, делила гримерную с Аделин, и в этом сезоне должна была играть Корделию и фру Линне, но она, – Сесиль поперхнулась и в несколько поспешных глотков допила вино, – она решила уйти.
– И где она теперь? – Жюли подложила руки под шею и поудобнее прислонилась к дивану.
– О, она нас покинула, так печально, – проговорила Николь и качнула свой хорошенькой белокурой головкой. В голосе ее не было ни следа сожаления.
– Представляешь, после самого последнего спектакля у нее перепутались ленты на шнуровке, – перебила Сесиль. – Это было ужасно сложное платье. Клоди сама настояла: раз уж это ее последний выход, пусть на ней будет что-нибудь особенное, – девушка хихикнула. – Она перед спектаклем постоянно на примерке торчала, хотела, чтобы все было идеально. – Николь фыркнула, а Сесиль продолжила: – Они с Жаннет там такого понапридумывали, что наряд вызвал настоящий фурор! Столько лент и завязок, что она, должно быть, полчаса тратила, чтобы его надеть! Клоди после поклонов ушла переодеваться, но не справилась со всеми веревками и тесемочками. Ее только на следующее утро нашли удушенной в своем же платье!
Жюли сглотнула:
– То есть…
Николь раздраженно махнула рукой:
– А платье красивое было. – Она разлила остатки вина из бутылки и подняла стакан в шутливом тосте: – Давайте лучше выпьем за Сесиль! У нее новая роль, новая помада и новый ухажер!
– Тссс! – Глаза Сесиль округлились, но она не сдержала смеха.
– Кто же это? – поинтересовалась Жюли.
– О-о-о… – Николь выразительно изогнула бровь.
– Нет-нет, пока я этого не могу сказать! Жюли, – Сесиль быстро перевела тему: – А у тебя уже здесь нашелся хахаль?
Жюли отрицательно покачала головой. Все девочки вокруг нее постоянно бегали на свидания, успевая вместить их между репетициями, примерками и спектаклями, некоторые крутили романы сразу с несколькими и непрестанно этим хвастались. Ее же единственный намек на жениха остался в далеком Бурже.
– У меня был приятель в Бурже, еще со школьных лет, – поведала она не особенно охотно. – И наши родители хотели, чтобы мы поженились… Мы даже собирались. А потом я уехала в Париж.
– Как его звали?
– Патрик, а я называла его Пати.
– И он был твоим первым мужчиной? – Сесиль пододвинулась к ней поближе, заговорщически понижая голос.
Жюли кивнула в знак согласия. Как странно, в Бурже она никогда не стала бы о таком говорить, но нравы Парижа до сих пор удивляли ее. Здесь считалось в порядке вещей не только менять партнеров, как перчатки, но и заявлять об этом во всеуслышание. Марианна ван дер Меер совершенно не стеснялась того, какую выгодную партию себе нашла, Аделин недавно рассталась со своим женихом, с которым жила вне брака, да и сама Николь не отличалась постоянством и не раз жаловалась, что очередной мужчина просто воспользовался ею.