Талант (Жизнь Бережкова)
Шрифт:
В те дни Родионов - да и только ли он?
– был встревожен тем, что конструкторские организации и промышленность никак не могли дать авиации отечественного авиамотора. Не скрывая от себя, что корень неудач ему неясен, Родионов избрал путь, которому следовал всегда: лично приглядеться, послушать, познакомиться с людьми.
После многих выступлений председатель предоставил слово человеку, фамилию которого Бережков плохо расслышал. Однако он заметил, что Родионов чуть подался вперед на своем кресле и стал,
– Кто это?
Шелест шепнул:
– Новицкий. Наше начальство. Окончил курс в этом году и быстро пошел - назначен здесь, в Комитете, начальником отделения моторов. От него очень многое зависит.
– Очень многое?
– Да. Почти все.
– Значит, это он маринует нас в избушке?
– Как сказать. Конечно, он мог бы все подвинуть. С ним надо...
– Как надо с ним?
– спросил с любопытством Бережков.
– Помолчите, дорогой... Послушаем, что он о нас скажет.
9
Уже с начальных фраз стало ясно, что выступает умный, очень способный человек. Вполне владея теорией мотора, как она в то время преподавалась, он легко отстранил некоторые несущественные или гадательные соображения, высказанные на заседании. Невысокого роста, плотный, тяжеловатый, с карими, очень живыми глазами, он нередко во время речи поворачивался к Родионову, как бы докладывая ему. Новицкий говорил о проекте в достаточной степени одобрительно. То обстоятельство, что конструкция не содержала в себе какой-либо оригинальной идеи, не было, по его мнению, минусом проекта.
– На первых порах, - неторопливо и веско говорил он, - нам меньше всего следует стремиться к новому и непроверенному...
Так же не торопясь, он перечислил достоинства конструкции и ее уязвимые места. И, наконец, дал итоговую оценку - считать идею целесообразной и решение удачным.
– Поверхностная болтовня!
– буркнул Бережков.
Новицкий не понравился ему. Шелест взглянул с удивлением.
– Нет, почему же? Очень толково.
В зале четко разносился голос Новицкого.
– Это первый проект такого типа у нас, - ясно формулировал он. Работа свидетельствует о возросшей культуре проектирования, что достигнуто под руководством одного из крупнейших специалистов, которые честно работают с нами.
Шелест с места отвесил несколько иронический поклон.
– У нас есть, - продолжал Новицкий, полуобернувшись к Родионову, вновь как бы обращаясь к нему, - наши молодые кадры, чья судьба целиком связана с судьбой нашего строя. Однако я обязан сказать, что они еще не в силах дать нам подобный проект.
Насупясь, Бережков смотрел в пол. "А мы кто?" - с обидой мысленно вопрошал он и чувствовал себя оскорбленным. "Мы черт знает в каких условиях, - думалось ему, - создавали конструкцию, а
Бережков безмолвно кидал эти вопросы. Его подмывало вскочить и что-нибудь прокричать, возразить, оборвать этого крепко сбитого, видимо твердого на ногах человека, четко произносившего фразы.
Новицкий меж тем излагал выводы. Он заявил, что мотор, по его мнению, следует строить, хотя в проекте лишь повторено то, что достигнуто несколько лет назад иностранными конструкторами.
– Таким образом, эта машина, - сказал он, - будет все же отставать от современного мирового уровня. А нам нужны моторы, находящиеся на этом уровне.
– И превосходящие его, - негромко вставил Родионов.
– Совершенно правильно, Дмитрий Иванович. Над этой задачей еще придется немало работать. И мы обязаны ясно сказать, что отсутствие такого рода моторов несовместимо с перспективой развития Военно-Воздушного Флота, с задачами обороны страны.
Это была элементарная истина, бесспорная мысль, но Бережков вскочил и выпалил с места:
– А избушка совместима с обороной?
Новицкий спросил:
– Какая избушка?
Шелест сжал руку Бережкова и потянул его вниз. Но Бережков продолжал быстро говорить:
– Изба, в которой всю зиму теснятся тридцать чертежников и конструкторов! А ремонт помещения, который почти не подвигается? А станки, которые до сих пор не распакованы? Это совместимо с обороной? У нас на всех конструкторов один истрепанный справочник Хютте. Вы об этом позаботились, товарищ Новицкий? Это совместимо с обороной?
Бережкова прервал председатель.
– Товарищ!
– взывал он, стуча карандашом по графину.
– Товарищ, это не по существу.
Тут опять прозвучал голос Родионова.
– Почему не по существу?
– произнес он.
В зале стало тихо. Родионов говорил со своего места, негромко, словно в небольшой комнате.
– Вы работали над этим проектом?
– Работал.
– Как ваша фамилия?
Задав этот вопрос, Родионов вдруг слегка прищурился, словно что-то припоминая. Бережков почувствовал, что он узнан, и радостно назвал себя.
Начальник Военно-Воздушных Сил улыбнулся одними глазами и сказал:
– Продолжайте, товарищ Бережков. Тому и слово, кто работал. Нуте-с...
10
Пять лет назад, в петроградском госпитале, Бережкову довелось услышать от одного делегата X партийного съезда, делегата, тоже раненного под Кронштадтом, историю жизни человека, который поставил боевую задачу отряду аэросаней, Дмитрия Ивановича Родионова. Сейчас перед Бережковым всплыли известные ему страницы биографии командующего авиацией.