Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте
Шрифт:
Потолок над холлом со столами высокий, аж до потолка второго этажа, то бишь лестницы с первого этажа ведут на неполный второй этаж, коридорчик-балкончик которого имеет форму буквы «П» и провожает сквозь свои дверные проёмы учащихся в кабинеты. В противоположных углах так называемой верхней части буквы «П», «верхней балки» второго этажа, красуются каменные арки, за которыми прячутся лестницы на уже целый третий этаж. С него одна-единственная боковая лесенка ведёт на четвертый и меньший по общим масштабам этаж, благодаря «обрезавшей» его крыше, но имеющий достаточную площадь.
Примерно так по устройству, если в общих чертах, и выглядит Талантливый
Крыша Студии Талантов сверкает уж более полувека под лучами жёлтого солнца тёмно-красным пламенем и смелостью мысли, а сама окраска внешних стен постоянно сменяет стили, изображения, цветовые гаммы, ибо красят её ученики Студии, пускай и избранные в художественном подразделении, но всё те же подростки – девушки да юноши – проходящие самый эксцентричный период в своей жизни. На период 2012-2019 годов школа блистает цветом кофе с молоком, да своими постоянно сменяющими друг друга изображениями зверей-ангелов заявляет о мирской жестокости в обращении с беззащитными животными. Детям летнего и осеннего деления (ученикам первых шести классов) обычно говорят, что эти яркие звери-ангелы – символ животной доброты, искренности и беспомощности.
Где бы не пряталась жестокость, где бы не обитала доброта и как бы не светило ярко солнце на крышу Талантливого Дома – прошлое любит подмигивать этой школе, а идеи и воспоминания любят кружить студийцам голову…
Глава 10. Прошлое в карминовом свете: рукой коснуться грозовой тучи.
? Good Charlotte – I Just Wanna Live
С нефтяными и короткими волосами, атлетичного телосложения, четырнадцати лет отроду и бла-бла-бла подросток устремился ясно-голубыми глазами к выходу из Талантливого Дома, полы которого были удивительно чистыми-чистыми и блестели в тот день. Тем апрельским днём 2014-го года юнец в по-вороньи чернющем прикиде да с часами на кисти засучил рукава, он пошёл к двойным дверям с зелёными стеклянными вставками, не зная, что означает зелёный свет в таком далёком от него и незнакомом ему чудотворческом мире. Его ноги скользили по полу послешинными полосами и грязью от обуви, из ремней на спине он достал скейтборд и толкнул двери, за которыми находился целый мир! Двери Студии часто закрывали той весной по причине частых погодных аномалий.
В пасмурно-серый день, дождливый и прохладный день юнец вышел на улицу, на белый свет! Он поправил часы на кисти и свою кожанку да зашагал по лужам в очередное экспериментальное путешествие!
– О, дождик! Хоть помоюсь! – смеялся и светился от счастья он.
– Карлос, заткнись! – крикнул ему кто-то. – Чёрт!
– Да пошли вы все… – блаженно прикрыл юнец глаза и запрокинул голову к тучам, он повертелся в позе распятого Христа, широко улыбнулся миру и, раскрыв глаза, попрыгал по лужам на встречу хорошему знакомому, упорно работающему над собой. – Лесом пошли бы, пошли бы все! О да, пошли бы все!!! – напевал Карлос, щёлкая пальцами и подтанцовывая.
Его знакомый, что чуть меньше Тайсона и чуть неизвестней Джордана, отбивал мяч от асфальта вновь и вновь, целясь взглядом в кольцо. Еле держащаяся на теле его баскетбольная форма сырела под моросящим дождём.
– Ник, как ты думаешь, время для рекорда? –
– Карл, ты псих?! – оторвался от своего совершенствования одиннадцатилетний студиец.
– Не улыбайся ему, а скажи прямо: «Хей, дурачок-с-колпачок, не лиходействуй и не шуми назло Лили!», – подошла к мальчикам одиннадцатилетняя Лилия Нейт.
– Здрасте, как репетиция, мадемуазель Лили? – усмехнулся Карл.
– Ой-на… – ударила девочка себя по лбу. – Продолжится в зале, Браун новый! Ребят, без глупостей, ждём через час всех в столовой – без дурь-палат мне тут!
Побрела Лили к дверям, из коих только-только вышел Карл.
– Грязные танцы без грязи, грустно, – отрешённо заметил Ник.
– Ой-на, Ники! Оо… – обернулась маленькая Лилия к маленькому Николасу, презрительно цокнув, замотав головой и мгновенно улыбнувшись смущённо. Синеглазая девочка замахала рукой и спрятала ещё более смущённую улыбку от мальчишечьих глаз, тёмноглазый мальчик засмущался тоже.
– Ха-ха, Джонс, смотри цаца какая!
Усмехнувшись, чёрнобровец словил двусторонний удар – грозное цоканье от мадемуазель с улиц и нацеленный в живот баскетбольный мяч!
– Словил, жалко, – с холодностью поднял Ник мяч, мокрый и грязный, особо уже не нужный мяч. Мальчик повернулся в сторону Лили, коя скрылась за зелёностеклянными дверьми.
– Зато любимая цаца, м-да? Хе-хе, да ладно тебе… Только пригласи на свадьбу и базара нет. Нет?
– Хах, Карл! Тебе кто-либо говорил, что ты идиот? – бережно прижал мальчик грязный мяч к серой майке.
– Постоянно! – рассмеялся Карлос. – Новообретённые кузены и новообретённый родной брат, например?
– Ха-ха-ха! Засчитано!
– Ладно, бывай, Ник, мне пора.
Шаг за шагом со скейтбордом в руке продолжил идти к своей дальней мечте, высотою с недосягаемое бессмертие небес, Карлос Браун. Его сердце бешено колотилось и казалось, что мир у его ног, а успех висит на спине тяжелеными крыльями, но столь долгожданными!
Он упёрто говорил про себя: «Я клянусь тебе, небо, что когда-нибудь прикоснусь к твоей грозовой туче рукою! Во что бы мне то ни стоило!».
– Мой час… – начал Карл говорить вслух. – Время пришло!
– Нет!
За плечи подростка ухватила цепкими лапами его подруга.
– Марш в Студию, Карл, к нам направляется торнадо! Или ураган… Или цунами? Какова разница вообще?! Марш в Студию! – скрестила руки на груди пепельно-русовласая девочка.
– Ну нееет, Клааара…
– Дженсен приказал всем быть в убежище, чего непонятного, а? Рискнёшь жизнью в следующий раз, – махнула она рукой, – жизнь длинная-то, хотя… – девочка осмотрела его с ног до головы. – У тебя насколько она длинная – я не знаю.
– Ладно, иду. Дженсена лучше не злить!
Ник, Клара и Карл зашли в Студию Талантов. Лилия с облегчённым выдохом встретила Карла, Ника и Клару в холле школы.
– Наконец-то! Теперь мы все в безопасности!
Карлос зевнул.
– Сомневаюсь, Нейт… – процедила одиннадцатилетняя Кларисса Старр.
– Клара! – одёрнул её Карл, обняв.
– Что?! Я оцениваю ситуацию честно.
– Думай о хорошем, солнце!
– Ни тебе, Браун, меня учить! Тоже мне смертник учит жизни! – обиженно фыркнула та, колко продолжив. – Каков смысл того, что я тебе призналась во влюблённости, а? Ты же всё равно будешь до облаков прыгать, пока не упадёшь и не сломаешь шею или пока не плюхнешься в океан с камнями и не потонешь. А если гроза попадёт в тебя? Ты об этом не думал?