Таланты и покойнички

Серова Марина Сергеевна

— Он сам пойдет и признается, — жестко сказала Елена, затушив очередную сигарету в пепельнице. — Я об этом позабочусь.

— Ну, если так, то у меня, пожалуй, все, — вздохнув, сказала я. — Может быть, у кого-то есть вопросы?

Я обвела взглядом всех присутствующих. В глазах у многих я прочитала облегчение. Дюбелев сразу же посмотрел на часы, его примеру последовал Кокошин. Мухин порывался что-то сказать, но не решался. Видимо, он все еще был озабочен тем, как сложатся его отношения с полицией нравов после небольшой провокации,

устроенной по моей наводке. Я ободряюще улыбнулась ему и подмигнула.

Базевич тяжело вздохнул и посмотрел на Козлову, которая по-прежнему находилась в углу в связанном состоянии. Где-то с полминуты в его душе происходила какая-то борьба, потом он неожиданно резко махнул рукой, с удивительной для его огромной туши ловкостью вскочил и стремглав направился к выходу.

Я решила, что не стоит его останавливать, и даже не пошла провожать. Бизнесмен очень резво справился с процедурой одевания, и через полминуты громко хлопнувшая дверь моей квартиры возвестила о том, что этот человек покинул наше собрание.

— Ну, вроде бы все ясно, — подал голос Дюбелев, который, казалось, был очень рад, что наконец все выяснилось и с него сняты все подозрения. — Пора расходиться…

И тут со стороны входной двери послышался странный звук, как будто кто-то со всего маха пытался своим телом открыть ее. Я поспешила к двери, открыла ее, и тут же на меня чуть было не рухнул Алексей Маркелов. Вернее, его уже бесчувственное тело.

Позади него с видом победителя стоял Базевич.

— Короче, я его тут немного прижал, — отдуваясь, сообщил он. — Сейчас он очухается и скажет все, что надо.

Я сделала жест в сторону присутствовавших в квартире мужчин, и Кокошин с Дюбелевым транспортировали Маркелова в комнату.

Через пятнадцать минут мы уединились в маленькой комнате втроем: я и чета Маркеловых.

Я выложила Маркелову в лицо все аргументы, которые доказывали его виновность в убийстве Борисюка. Маркелов спокойно выслушал это, постоянно стреляя глазами в сторону жены, которая по-прежнему выглядела хладнокровной, спокойной и невозмутимо курила сигареты одну за другой.

— Бесполезно отпираться, Леша, — сказала Маркелова. — Никому, кроме тебя, это не было нужно. Ты просто болен, ты загнался, у тебя паранойя. Господи, почему же я до этого не додумалась раньше?

Елена вдруг занервничала и со злостью бросила на стол пачку сигарет.

— Что ты предлагаешь? — строгим тоном спросил Маркелов.

Он неотрывно смотрел на жену и совершенно не обращал на меня внимания, как будто меня и не было в комнате.

— Ты признаешься в преступлении. Другого пути нет, — категорично заявила Елена. — Тебя все равно посадят. Только нервы себе истреплешь в милиции. А если признаешься, то появится шанс, что примут во внимание твою болезнь!

— Зачем тебе был нужен этот обрюзгший алкоголик? — спросил Маркелов.

— Это неуправляемое чувство, — тут же ответила

Елена. — Но сейчас все равно уже поздно… У меня остался только ты и наш ребенок…

Она закрыла глаза и некоторое время сидела неподвижно. Этот момент оказался решающим. Немного погодя Маркелов, поиграв желваками на лице, по слогам четко произнес:

— Хо-ро-шо… Ладно… Шанс действительно есть…

В комнате воцарилась тишина. Было слышно, как негромко переговариваются люди в соседней комнате.

Я взяла трубку телефона и набрала номер отделения милиции…

…Когда прибывший наряд милиции увез Козлову и Маркелова, остальные начали собираться.

— Не совсем ясно, зачем вы нас пригласили? — внезапно спросил Кокошин уже на пороге квартиры. — Мы ведь в этой истории ни сном, что называется, ни духом…

— Ну, во-первых, все-таки речь шла об отце сына вашей жены. А во-вторых, квартира покойного, как ни крути, а достается вашему семейству.

— Постойте, постойте! — запротестовал Кокошин, но я остановила его жестом руки.

— Несмотря на то, что у вас были самые что ни на есть весомые причины желать его смерти, прежде всего именно в связи с квартирой, я приношу вам извинения за мои подозрения, — сказала я. — Кстати, учитывая все обстоятельства жизни Кирилла Дементьева, весьма непутевой и неоднозначной, может быть, и справедливо, что его квартира достанется первой жене и сыну…

ЭПИЛОГ

Юля Никольская была арестована на своей малой родине, в Ярославской области, и достаточно быстро призналась в совершении, так сказать, неправомерных действий в отношении некоего Алексея Маркелова. Она еще не успела растратить деньги, и доллары вернулись к их настоящему владельцу. Вернее, не совсем к нему, а к его жене…

Сам он уже находился в камере предварительного заключения и ожидал суда.

Алиса Козлова, несмотря на то, что у меня в квартире созналась в совершенном ею преступлении, перед следователями начала строить пай-девочку, из которой частный детектив Татьяна Иванова неправомерными методами выбила признание.

Однако эта комедия продолжалась недолго. Одурев от ломки по поводу отсутствия героина, она легко согласилась на нужные следствию показания в обмен на обещание уколоться. И рассказала, как же было дело.

Тогда, двадцать третьего февраля, ночью, она умудрилась растолкать совершенно пьяного Дементьева и начать с ним выяснение отношений. Время было выбрано самое что ни на есть неудачное.

Дементьев был раздражен, он хотел спать, у него раскалывалась голова. В этом состоянии он не нашел ничего лучшего, как заявить Козловой, что «знать ее, грязную проститутку, не хочет», что «вообще у него никогда на нее не стоял, и, чтобы достигнуть финала, он был вынужден напрягать воображение». Последняя фраза, по словам Алисы, оказалась решающей.