Талая вода
Шрифт:
– Мама, сейчас другое время. Юль, положить тебе еще салата? Вина? Может, сок хочешь?
– Нет, у меня все есть, – она ласково улыбнулась, тронутая заботой и поправила его волосы, взлохматившиеся на макушке, словно гребешок, – У вас замечательная квартира, так уютно! И все сделано с таким вкусом! Сразу видно, кто-то из вас хороший дизайнер!
– Это все делал Матвей, – начала Аня, – На дизайн-то он не поскупился, а вот сестре…
И в эту секунду раздался звонок в дверь.
– Кто это? – Валентина вскинула изящные тонкие брови, совсем так же, как делал Матвей,
Аня радостно вскочила на ноги, повернулась к собравшимся и хитро улыбнулась.
– Вечер перестает быть томным! – театрально объявила она, раскинув руки. – Ибо это – Герман!
– Герман?! – Матвей вскочил, как ужаленный, – Какого черта!
– Я его пригласила! – вызывающе ответила сестра.
– Но зачем, у нас же семейный ужин?!
– А почему ты с девушкой, а я должна быть без парня на семейном ужине? Так нечестно!
– Черт возьми, Аня! – Юля впервые видела Матвея взбешенным, – Герман не твой парень, а мой начальник! Ты должна была хотя бы спросить меня!
Но она уже убежала открывать дверь, и через несколько минут в дверях показался Герман Шульц, как всегда аккуратный, в белой футболке, не скрывавшей его идеального торса и черных брюках, которые Юля определила как немецкие, в руках он сжимал бутылку шампанского и букетик цветов, он протянул цветы Ане, а бутылку – Валентине.
– Мое любимое шампанское, – Валентина улыбнулась, – Умеешь ты угодить!
– Моя любимая учительница! – Герман чмокнул ее в щеку, улыбнулся, и все вокруг словно вспыхнуло, как если бы из-за туч вышло солнце. Он похлопал Матвея по плечу, но тот даже не пошевелился, продолжал сидеть неподвижно и прямо, как если бы проглотил кол.
– И очаровательный эксперт здесь? – он кивнул Юле. – Не ожидал вас увидеть так скоро! Хотя, надеялся, конечно. Мы же не закончили наши профессиональные разговоры.
– Она тут в другом качестве, – Аня бесцеремонно повисла на плече Германа и звонко поцеловала его в щеку, – Юля теперь невеста Матюши. Они даже съехались и вместе снимают квартиру. Вот думаю, когда осчастливят нас уже белым платьем, салатиками и маленькими Матвейчиками…
Герман опешил, Юля готова была поклясться, что нечасто на его красивом лице отражалось такое замешательство, и на секунду мелькнула мысль, а что если и Герман влюбился в нее? Что если он и есть тот король, о котором говорила Надя? Он более чем кто-либо походил на благородного короля! В следующее мгновение он овладел собой, на его лице мелькнула знакомая циничная усмешка, и он произнес:
– Вот как? Впервые слышу!
– Я собирался сказать, – пробормотал Матвей, смущенно, – но все не было времени…
– Не было времени? – в голосе Германа прозвучало сомнение, он взял бутылку из рук Валентины, легким движением открыл ее, разлил шампанское и произнес:
– Ну что же! Совет да любовь, как у вас говорят!
Раздался звон бокалов, Аня крикнула «Ура», Матвей по-прежнему выглядел напряженным, а Юля отчетливо ощутила, как все вокруг наполнилось фальшью, даже воздух в комнате стал настолько фальшивым, что легкие не хотели его захватывать. Она почти задыхалась. И только
– Что ж, Юля, скоро состоятся русские торги, – Герман повернулся к ней. – Может, посоветуете, как эксперт, чего нам следует ждать?
– Мне кажется, интерес к русскому искусству вырос, – неуверенно ответила Юля, она как всегда чувствовала себя смущенной, когда он обращался к ней, – Как всегда особое внимание будет приковано к работам Петра Кончаловского и Роберта Фалька. Кроме того, будут интересные лоты из частных коллекций, в частности, ожидается шкатулка, принадлежавшая императрице Александре Федоровне. Будут замечательные иконы новгородской школы. В общем, интересное мероприятие, но осенью в Маастрихте будет не менее впечатляюще.
– А что скажете о работе «Стражник»?
– Она не выставляется на торги, – удивилась Юля.
– Просто ваше мнение. Я слышал, НАД проявлял к ней интерес. На мой взгляд, картина заслуживает внимания. В ней есть индивидуальность, и все работает на результат: цельность композиции, энергичная техника, правильно расставлены смысловые доминанты. Или нет?
– Мне кажется, этот интерес был кратковременным. – Здесь Юля поймала себя на том, что опять стала путаться в словах и буквах от волнения, – Да, со см-м-мысловой т-точки зрения все замечательно, но нет внутренней честности… правдивости. Т есть… теплоты, я имела в виду, ну… души! Просто добротно выполненная работа.
– Я бы поспорил на эту тему! Вы зайдите ко мне в офис на неделе, посмотрите на нее еще раз.
– Я ее уже видела.
– Возможно, вы что-то проглядели. Так что зайдите все равно. К тому же, у нас есть еще пара работ того же художника. Вместе они смотрятся интереснее, – он протянул Юле визитку с адресом.
– Хорошо, – она растерянно взяла ее. – Я зайду посмотреть, если настаиваете… Но на мой взгляд, картина не представляет значительной художественной ценности, и я бы даже сказала, весьма поверхностна, хотя, конечно, могу ошибаться.
– Мы все можем ошибаться, – Герман снова повернулся к Валентине, – Да, моя учительница? Как часто я ошибался, когда учился у вас? Помню на первых занятиях, я вел себя как полный болван, не мог запомнить ни единого правила, говорил глупости и испытывал ваше терпение!
– Я все равно тебя любила, – ответила Валентина с такой несвойственной пылкостью, что на секунду у Юли мелькнула мысль, а не было ли у нее романа со своим красивым учеником, но следующая фраза разрушила это предположение.
– Если бы и вы с Анечкой поженились, дорогой, как бы я была счастлива! О чем еще может мечтать мать, – произнесла она ласково, почти проворковала.
– А это неплохая мысль! – отметил Герман с полным ртом. – Курица очень вкусная, просто замечательная! Анечка, я приглашаю тебя слетать со мной в Мюнхен на выходные, ты не против?
– Ой! – взвизгнула Аня, – Против?! Да я жду не дождусь!
Она прижала кулаки ко рту, выражая тем самым крайнее изумление и восторг. Матвей покачал головой, а Герман, словно не замечая его раздражения, уставился на Юлю.