Талейран
Шрифт:
Биограф Талейрана Ю. В. Борисов иронизирует: «Лично для него эти “хлопоты” были отнюдь не бесполезными. Переговоры продолжались 15 месяцев, и он использовал их для своего обогащения. <…> Французский представитель относился с явным сочувствием к голландским претензиям и с известной прохладцей — к бельгийским требованиям. Ларчик открывался просто. Представитель Гааги в Лондоне знал, что бывший епископ “чувствителен к металлическим аргументам”, и голландцы решили не скупиться. Талейран получил за выгодное для Голландии определение границ Люксембурга 15 тысяч фунтов стерлингов. Это было только вступление в игру! Предусматривалась дополнительная плата в 5 тысяч фунтов за отвечающее интересам правящих кругов Гааги решение других территориальных вопросов. Проголландская позиция престарелого посла при распределении долговых обязательств между новым бельгийским государством и Голландией обошлась ее казне еще в 15 тысяч фунтов стерлингов» [533] .
533
485
Да, как пишет биограф Талейрана Луи Бастид, «любовь к деньгам всегда была доминирующей страстью Талейрана» [534] .
Но что в этом плохого? В конце концов, как писал французский публицист Этьенн де ля Буисс, «богатство служит умному и управляет глупцом» [535] .
В том, что Талейран был очень умным человеком, никто не сомневается. Но имеются ли основания для того, чтобы утверждать то, что пишет процитированный выше Ю. В. Борисов? Откуда вообще может браться подобная информация: про явное сочувствие к голландским претензиям, про проголландскую позицию, про 15 тысяч фунтов стерлингов и т. д.?
534
486 Bastide.Vie religieuse et politique de Talleyrand-Perigord. P 34.
535
487 Энциклопедия ума, или Словарь избранных мыслей авторов всех народов и всех веков. С. 39.
Это, скорее всего, домыслы предвзято настроенного автора, который, кстати сказать, в своей книге о Талейране, описывая эти события, неоднократно называет Антверпен Анжером, то есть путает города, находящиеся на расстоянии около 600 километров друг от друга [536] .
Напомним, Талейран никогда ничего не делал во вред Франции. Ему платили лишь за «ускорение каких-нибудь реализаций» [537] .
Вот Е. В. Тарле тоже, говоря о Талейране, утверждает, что «взятки он брал огромные» [538] .
536
Удивительно, например, выглядит фраза: «Войска Франции подвергли Анжер осаде. Голландский король вынужден был 23 декабря 1832 года передать город бельгийцам» (Борисов.Шарль-Морис Талейран. С. 297). Весь юмор тут заключается в том, что Анжер ( Angers) — это французский город на Луаре.
537
488 Тарле.Талейран. С. 53.
538
489 Там же. С. 52.
Но даже он признает: «Могут спросить: неужели на общее направление европейских дел в самом деле оказывали влияние эти взятки и подкупы? Конечно нет» [539] .
С другой стороны, в те времена «система политической продажности и дипломатического подкупа была универсальной. Взятки брали все: короли и герцоги, князья и министры, генералы и послы [540] .
Но Талейран не только получал взятки (которые, между прочим, шли на обслуживание его же дипломатических миссий), но вместе с тем он заключал и выгодные для Франции договоры. И тут, кто бы что ни говорил о нем, следует признать, что ликвидация голландско-бельгийского конфликта, отвечавшая, несомненно, интересам Франции, явилась главным результатом миссии Талейрана в Лондоне. Более того, он завершил свое пребывание в этом городе подписанием 22 апреля 1834 года четырехстороннего союзного договора — с Англией, Испанией и Португалией.
539
490 Там же. С. 53.
540
491 Кудрявцев.Государево око: тайная дипломатия и разведка на службе России. С. 547.
После этого Талейран написал сестре короля Аделаиде:
«В течение четырех лет мы извлекли из Англии все, что она могла нам дать полезного» [541] .
Что бы ни говорил Ю. В. Борисов, факт остается фактом: во-первых, Талейран наладил отношения
Сам Талейран, оглядываясь на прожитые годы, считал это своей главной заслугой. Он писал:
541
492 Борисов.Шарль-Морис Талейран. С. 298.
С первых и до последних дней моей деятельности я больше всего желал создать тесный союз Франции с Англией, считая его основой поддержания международного мира, распространения либеральных идей и цивилизации [542] .
Более того, как отмечает Дэвид Лодей, «добрососедские отношения Англии и Франции и концепция Талейрана о единстве интересов Франции и Европы заложили хороший фундамент для европейской интеграции. Эти благородные идеи Талейран вынес из собственной практики. Завоевания Наполеона убедили его в безумии силовой политики. Князя можно считать одним из отцов Европейского союза» [543] .
542
493 Лодей.Талейран. Главный министр Наполеона. С. 476.
543
494 Там же. С. 477.
22 августа 1834 года Талейран вернулся из Лондона в Париж.
В феврале ему «стукнуло» восемьдесят, и князь ощущал это каждой клеточкой своего тела. В результате 13 ноября, считая свою политическую карьеру законченной, он направил министру иностранных дел прошение об отставке. В нем он писал:
Господин министр,
Когда доверие короля призвало меня четыре года назад в посольство в Лондоне, сложность поставленной задачи заставила меня подчиниться. Сейчас я думаю, что я выполнил эту задачу с пользой для Франции и для короля, ибо эти две взаимопереплетенные цели всегда стояли передо мной. В эти четыре года установившийся мир позволил упростить наши отношения; наша политика, которая до того была изолированной, стала связанной с политикой других наций: она была принята и по достоинству оценена честными людьми во всех странах.
Сотрудничество, которое установилось у нас с Англией, не повредило ни нашей независимости, ни нашим национальным интересам; наше уважение прав друг друга и наше взаимное доверие… составляют гарантию, которую мы можем противопоставить тому, что волновало старую Европу. Столь достойные результаты были достигнуты благодаря высокой мудрости короля и его огромному умению. По отношению к себе я не говорю об иных заслугах, кроме как об угадывании глубочайших замыслов короля. <…>
Но сегодня, когда вся Европа знает и восхищается королем… когда Англия имеет не меньшую потребность в нашем взаимном союзе… я считаю возможным для себя, не отрекаясь от своей преданности королю и Франции, умолять Его Величество принять мою отставку, и я прошу вас, господин министр, представить ее ему. Мой пожилой возраст, моя немощь, имеющая естественные причины, требуют отдыха и делают мой демарш весьма простым, полностью объясняют его и даже превращают его в мой долг.
Отдаю себя всего на справедливую волю и доброту короля [544] .
А вот ответ министра, датированный 7 января 1835 года:
Мой князь,
Я показал королю письмо, которое вы адресовали министру иностранных дел и которым вы просите Его Величество принять вашу отставку с поста посла в Лондоне. Его Величество долго отказывался ее принять.
Присоединяясь к его планам и планам его правительства, вы так искусно послужили делу укрепления стабильности новой монархии, величия ее политики и поддержания мира в Европе, что король не мог согласиться лишить Францию ваших могучих услуг и вашего огромного опыта. Но Его Величество почувствовал, что после такой великой и длительной карьеры привязанность и признательность к вам не позволяют ему дольше сопротивляться исполнению вашего пожелания уйти, исходя из вашего возраста, на отдых [545] .
544
495 Bastide.Vie religieuse et politique de Talleyrand-Pёrigord. P. 425–427.
545
496 Там же. P. 427.