Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке
Шрифт:
Аззам уделял много времени и внимания деятельности исламистов в Соединенных Штатах, выявляя потенциальное ядро из образованных сторонников, способных обеспечить высококвалифицированные человеческие ресурсы для джихада. Гораздо важнее в этом отношении было влияние Аззама на американских добровольцев в Пешаваре. Он проводил с ними много времени, прививая им дух джихада. Многие из этих добровольцев были убеждены в важности этой «возможности» выполнить священный долг джихада. К примеру, на Абу Махмуда Хаммуди, ныне живущего в Чикаго, Аззам оказал такое впечатление, что после этого он восемь лет провел в боях в самых разных местах — от Афганистана до Боснии. «Шейх Абдалла знал, когда и где ему следует вспоминать о своих политических и религиозных убеждениях», — объяснял Хаммуди. По возвращении в Соединенные Штаты многие из преданных сторонников Аззама составили
В середине 1980-х количество находящихся в Афганистане арабов — в основном алжирцев, ливийцев, сирийцев и палестинцев — выросло до такой степени, что влияние арабских исламистов стало очевидным даже на высших уровнях руководства моджахедов. Поскольку все руководители Организации освобождения Палестины (ООП) в юности состояли в Мусульманском Братстве, ООП стала одной из первых палестинских организаций, распознавших растущую мощь и значительность радикального исламистского терроризма. Ясир Арафат начал использовать в своих речах исламскую терминологию. Выступая 15 октября 1985 года в Хартуме, он сказал: «Арабская революция живет в сознании арабов, несмотря на заговоры империалистов и сионистов… Священная война и вооруженная борьба будут развиваться… Я говорю Рейгану и его агентам в нашем арабском мире, что воля арабской нации порождена волей Аллаха. Следовательно, арабские народы победят».
Халил аль-Вазир, тогдашний главнокомандующий Арафата, больше известный как Абу-Джихад, одним из первых предсказал будущий подъем исламистского терроризма. Благодаря его стараниям «аль-Фатах» (собственный отдел Ясира Арафата в ООП) «усыновил» различные ветви исламского джихада в Израиле, Иордании и Ливане. К примеру, изучение беспорядков в университете аль-Ярмук (Ирбид, Иордания) в мае 1986 года показало, что Халил аль-Вазир сыграл важную роль в организации тайного союза между иорданским филиалом «Братьев-мусульман» и местной подпольной коммунистической партией, известной под названием «Марксистские ячейки». Также он снабжал иорданских исламистов деньгами и обеспечивал их коллективное обучение в лагерях ООП вне пределов Иордании.
В 1986 году ООП начала посылать наиболее многообещающую радикальную молодежь на специальное обучение в лагеря моджахедов в Пакистане, где у всех исламистских партий были благоприятные условия для тренировок. Палестинцы вступали в такие организации, как египетская партия «Такфир ва-аль-Хиджра» (в ней состояли убийцы Садата), сирийский и ливанский филиалы Мусульманских братьев. При поддержке Абу-Джихада «Братья-мусульмане» в Иордании также поощряли стремление своих членов воевать в Афганистане.
Хотя арабские моджахеды — особенно египтяне, палестинцы и иорданцы — проходили интенсивную тренировку в финансируемых МВР лагерях, не всех их посылали сражаться в Афганистан. Многие из них после завершения обучения и последующего периода практики исчезали из виду, чтобы затем стать элитными кадрами международного исламского терроризма. Эти иностранные добровольцы проходили специальную подготовку в таких областях, как обращение с ручными зенитными ракетами и проведение диверсий, — особенно с использованием сложных детонаторов с дистанционным управлением и усовершенствованной пластиковой взрывчатки. Их также интенсивно знакомили с идеологией исламизма, благодаря чему они становились набожными и сверхпреданными. Роль таких палестинских стажеров в системе «ООП — Исламский джихад» всплыла на поверхность при аресте члена «Исламского джихада» в Израиле в начале августа 1987 года. Он готовился взорвать технически сложную бомбу, заложенную в автомобиле в центре Иерусалима или Тель-Авива.
Иранцы быстро отреагировали на распространение панисламистских настроений в Пакистане. В начале декабря 1985 года аятолла Ибрагим Амини, вице-председатель Совета экспертов Ирана, заявил, что Иран «счастлив наблюдать усилия, предпринимаемые в Пакистане для установления исламской системы». Подчеркивая значение иранского опыта и особенно его панисламистский характер, Амини советовал пакистанцам следовать подобным путем. Он подчеркивал, что «при установлении исламской системы важно избегать незначительных различий. Следует действовать согласно установленным догмам ислама, заниматься вопросами молитвы и поста вместо того, чтобы ссориться из-за мелких различий… Если мы погрязнем в шиитско-суннитских распрях, среди мусульман не будет единства». Амини давал понять, что Иран поддерживает подход «Джамаат-и-Ислами» (главная пакистанская исламистская партия, идеологии которой придерживается Зия-уль-Хак), нацеленный на исламизацию Пакистана, и
Джундулла возникла как ответвление поддерживаемой МВР партии «Хизб-и-Ислами», чтобы взаимодействовать с иранцами, минуя официальный Исламабад.
В Афганистане и Пакистане исламистские организации откровенно поддерживали глобальную миссию своих иностранных «добровольцев». Преданный идее построения утопического мусульманского государства Гулбаддин Хекматияр обращался с призывами к консервативному арабскому миру, заявляя, что «Хизб-и-Ислами» «с падением кабульского режима еще не достигла своей цели. Даже после полного вывода советских войск «Хизб-и-Ислами» продолжит джихад, пока не будет построено исламское государство». Гулбаддин Хекматияр руководил «Хизб-и-Ислами» в соответствии с догмами «Братьев-мусульман», члены которого были убеждены, что война с отступниками важнее войны с иностранным врагом. Чтобы джихад шел успешно и свершилась исламская революция, сначала было необходимо очистить ряды моджахедов от отступников и прислужников империализма. Фанатично следуя этой утопической идее, «Хизб-и-Ислами» начала бороться с другими группами сопротивления, передавала их руководителей и оружие Советам и заключала локальные договоренности о прекращении огня с властями ДРА. Ради достижения своей экстремистской, идеалистичной и долгосрочной цели Гулбаддин Хекматияр шел на заключение «временных» компромиссов с неверными, способствуя тем самым сдерживанию и конечному подавлению настоящего Афганского сопротивления. Советы манипулировали «Хизб-и-Ислами» преимущественно с помощью своих многочисленных агентов в военном совете Хекматияра — в нем состояли не только представители «Братьев-мусульман», но и советники из Ливии, Ирана, а также члены ООП. В начале 1980-х стало известно, что Гулбаддин Хекматияр посетил Ливию и Иран; поговаривали также, что он посещал и НДРЙ. Пока «Хизб-и-Ислами» продолжала подавлять националистические и этнические организации моджахедов в Афганистане, Гулбаддин Хекматияр продолжал получать мощную пакистанскую, саудовскую и американскую поддержку, несмотря на свое участие в братоубийственной войне.
Подобные идеологические процессы в индийском Кашмире начались примерно в 1984 году. Тогда в Кашмире внезапно стал популярным лозунг «Ислам — в опасности», и именно это чувство, а не национализм, стало побуждающим фактором для кашмирской молодежи. В то время мощная учебная инфраструктура МВР, созданная якобы для афганских повстанцев, примиряла между собой различные региональные группы, прививая при этом чувство товарищества и солидарности, равно как и лояльности к Пакистану. И вскоре афганские террористы начали тайком проникать в Индию для организации местных террористических отрядов. Первые афганцы были взяты в плен в Кашмире в начале 1984 года.
К концу 1980-х годов МВР развернула полномасштабную подрывную деятельность в Кашмирской долине. Когда война в Афганистане стала утихать, разветвленная сеть учебных лагерей для афганских моджахедов по всему Пакистану была преобразована в центр для исламистских террористов со всей Южной Азии, а также стала плавильным котлом для суннитского джихада. Первоначально акцент делался на использовании пакистанской инфраструктуры помощи афганцам для поддержки кашмирских милитаристов. Во время крупнейших вспышек исламистского насилия в индийском Кашмире в середине 1988 года Пакистан помогал в подготовке и вооружении кашмирских террористов, а также помогал повстанцам бежать за границу. В то время помощь МВР кашмирским исламистам осуществлялась через «Хизб-и-Ислами», минуя официальный Исламабад. Десять лет спустя, в конце 1990-х, афганцы и пакистанцы составили большинство высококвалифицированных бойцов, убитых и взятых в плен индийскими силами безопасности в Кашмире.
В 1980-е годы благодаря наличию оружия, главным образом из запасов для афганских повстанцев, Карачи превратился в центр международного исламского терроризма. Сюда стекались и палестинцы, и «множество людей из Бангладеш, Индии, Непала, Афганистана, Бирмы, Таиланда, Шри-Ланки, Филиппин и Африки, которые жили в Карачи под видом «мусульман»», как сетовал доктор Ясин Ризви, ведущий пакистанский журналист. Все они представляли собой превосходные человеческие ресурсы для осуществления дерзких диверсий и террористических операций.