Талисман цесаревича
Шрифт:
И вот среди этой суеты я столкнулся с совершенно тупой проблемой — местная знать принялась меня травить. Где бы я ни появлялся, тут же за спиной начиналось какое-то дурацкое хихиканье, перемигивания, перешёптывания. Я старательно не обращал на происходящее внимания: рано или поздно кто-нибудь нарвётся, и уже не я стану инициатором скандала, а они.
Так и случилось. В Главном Артиллерийском управлении я решал текущие проблемы с постановкой на вооружение дивизионной пушки-гаубицы, и как раз в коридоре беседовал в коридоре с генерал-лейтенантом Кукориным и его офицерами, когда за спиной послышался диалог:
—
— Ах, сортирный полковник? Вон, беседует с генералом.
Ах вот как? Обращаюсь к генералу:
— Ваше превосходительство, разрешите поговорить с теми тремя субъектами?
— Да-да, голубчик.
Кукорин ещё не понял что происходит. А происходит немыслимое: трое балбесов оскорбляют старшего по чину в присутствии целого генерала!!!
Поворачиваюсь: в пяти метрах от меня стоит растерянный сержант Синего кирасирского полка и три пехотных капитана. Любопытно, что пехоте делать ГАУ? Офицерики нагло ухмыляются мне в лицо, мол, против троих у тебя кишка тонка.
— И кто тут сортирный полковник? — не меняя выражения лица, любопытствую я.
— Разве это не ясно? — ещё шире ухмыляется один из них.
— Совершенно неясно. Извольте оставить свои шарады и говорить прямо, как подобает офицеру. Я слушаю.
— Сортирный полковник это вы. — не стирая с лица наглой ухмылки отвечает капитан.
— Это ваше личное мнение, или его ещё кто-то разделяет? — спокойно интересуюсь я.
— Это общее мнение всего общества. — отвечает второй.
— Даже так? А вы, молчаливый господин, тоже придерживаетесь того же мнения? — поворачиваюсь я к третьему капитану.
— Совершенно придерживаюсь.
— Ну что же, господа наглецы, я вынужден вызвать вас на дуэль.
— Кого из нас?
— Всех трёх. Вы, как я вижу, на войне не бывали, откуда вам знать, что русский офицер бьётся с любым количеством врагов.
На мундирах капитанов действительно нет ни одной награды, значит, за все годы службы они ни разу не бывали не то что в бою, а и даже в зоне боевых действий. Ага, проняло. Рожи раскраснелись, ноздри раздулись. Боевые бычки, право слово!
Привлечённые шумом вокруг собрались офицеры ГАУ, причём зная меня как неплохого специалиста в области артиллерии, они на моей стороне, а трёх паркетных шаркунов они похоже видят впервые. Почему паркетных? Это видно по мундирам: обычно у офицеров, особенно пехотных полков, мундиры сшиты из дешёвого сукна посредственным портным, а то и на солдатской швальне [51] . Эти же капитаны одеты в явно очень дорогие мундиры тончайшего сукна, галуны, позументы и прочие блёсточки на них — самого высокого качества.
51
Швальня — полковая мастерская, где шьют и чинят конскую сбрую, военную амуницию, шьют и чинят солдатскую одежду и обувь. Как понимаете, уровень мастерства швальных портных и сапожников далёк от совершенства.
— Кто вы такие? Немедленно представьтесь! — вмешивается генерал Кукорин.
— Капитан князь Голконский Владимир Михайлович, командир третьей роты третьего батальона Кексгольмского
— Капитан Пршебыславский Кшиштоф Лешкович, командир третьей роты второго батальона Кексгольмского полка — второй.
— Старший лейтенант Иванов Иван Сидорович, командир второй роты третьего батальона Кексгольмского полка.
— За какой надобностью вы оказались в Главном Артиллерийском управлении?
— Мы пришли навестить нашего друга.
— Назовите его имя и должность!
Молчание.
— Мне всё ясно, Юрий Сергеевич. Эти бретеры пришли спровоцировать Вас на дуэль и убить. Как старший по званию и возрасту я запрещаю эту дуэль и отдаю злодеев под стражу. Кроме того, Вы, Юрий Сергеевич, полковник гвардии, персона имеющая статус генерала армии. Дуэль с лицами ниже Вас чином просто невместна. — принимает решение Кукорин
— Господин генерал-лейтенант, разрешите высказать свои соображения?
— Слушаю Вас, Юрий Сергеевич.
— Иван Давыдович, — я говорю спокойно, но мои слова отчётливо слышны всем присутствующим, такая вокруг царит тишина — Я уже давно обратил внимание на смешки и шепотки за моей спиной. Точно так же придворные лизоблюды травили Его императорское величество, в бытность его цесаревичем. Сейчас принялись травить меня, а если фокус получится, возьмутся за других людей, близких Его императорскому величеству. Как видите, это ещё не заговор, но весьма неприятная тенденция.
— Что же Вы предлагаете?
— Разрешите всё же провести дуэль: я один против троих этих. Те, кто их науськал, должны знать, что ответ будет жёстким. А следующие дурачки уже побоятся задирать человека способного дать отпор. Вы же видите, в одиночку эти шавки на человека не нападают. Обещаю, что после дуэли они будут иметь достаточно сил, чтобы ответить на вопросы следователей.
— Кого ты назвал шавками? — взрывается поляк.
— Вас троих. Можете продолжать тыкать — все убедились, что все вы невоспитанное быдло. И не трудитесь сорить словами, пусть нас рассудит оружие. Что вы выбираете? Шпаги?
— Не шпаги! Пистолеты!
— Видите, Ваше превосходительство, — поясняю я Кукорину — эти господа ещё и весьма осторожны. Знают, что я недурно владеют шпагой, вот и выбрали другое оружие.
— Но их трое!
— Ничего страшного, Ваше превосходительство. Их трое, значит у них три пистолета. Я один, пусть у меня тоже будет три пистолета. Справедливо?
— Нет! — вскрикивает князь Голконский — Всем известно, что у вас многозарядный пистолет.
— Ах да, я забыл сказать, что возьму три обычных офицерских однозарядных пистолета. Такой расклад устраивает?
— Да.
— Стреляться будем немедленно, в сквере, на берегу канала. Устраивает?
— Устраивает.
— У вас пистолеты имеются?
— Да.
— А вот у меня нет. Господа офицеры! — возвышаю я голос — Не одолжите ли мне три пистолета?
Минута, и пять пистолетов протянуты мне.
— Благодарю от всей души, господа, но пистолетов нужно только три. Прошу не обижаться тем, кому я откажу.
— Мой пистолет нарезной, бьёт очень далеко и очень точно. Пристрелян по центру. — шепчет мне подполковник с совершенно седой головой — У поручика Атрашкевича и штабс-капитана Логинова такие же пистолеты. Прошу Вас, выберите их.