Талисман цесаревича
Шрифт:
В общем, визит получился весьма удачным.
Отправляясь из Обояни, я прихватил с собой пачку бумаги, и во время вечернего отдыха, а чаще и лучше — во время днёвок [55] — я писал учебники по школьным предметам, которым намеревался обучать своих подопечных. Первыми, ещё в Обояни, появились «Букварь» и «Арифметика», написанные на основе сборника правил русской грамматики (кстати, на немецком языке), который я купил в книжной лавке. Как выяснилось, формализованных учебников в эту эпоху ещё не существовало, прообразы таких учебников только начали появляться в Пруссии и во Франции. Кстати, по букварю я и сам учился русскому языку конца восемнадцатого века. Потом появились «Математика. Начальный курс», «Алгебра»,
55
Днёвка — суточный отдых воинского подразделения во время длительного марша. Днёвки, в зависимости от тяжести условий марша, устраиваются один-два раза в неделю.
Совершенно очевидно, что как только учебник получит хотя бы минимальную известность, немедленно возникнет вопрос: а кто, собственно, автор Периодической системы? Никому не известный рекрут? Не смешно. Русский учёный? Тоже не смешно: русских учёных мирового уровня ещё просто нет в природе. Европейский учёный? Опять-таки не смешно — в Европе до сих пор оперируют понятиями вроде флогистона [56] и теплорода [57] , а кое-где до сих пор ищут философский камень [58] .
56
Флогистон — гипотетическая «сверхтонкая материя» — «огненная субстанция», якобы наполняющая все горючие вещества и высвобождающаяся из них при горении.
57
Теплород — невесомый флюид, присутствующий в каждом теле и являющийся причиной тепловых явлений.
58
Философский камень — он же магистерий, ребис, эликсир философов, жизненный эликсир, красная тинктура, великий эликсир, пятый элемент — в легендах средневековых алхимиков некий реактив, необходимый для успешного осуществления превращения свинца в золото.
И я решил приписать великое открытие Ибн Сине [59] , более известному в Европе как Авиценна. Объяснение очень простое: мой отец привёз из похода книгу за авторством Авиценны на татарском языке, и по этой книге я учился химии. Конечно же, в процессе обучения я выучил книгу едва ли не наизусть, а вот сама книга пропала. После смерти отца поместье захватил недостойный отпрыск рода Бекетовых и разорил библиотеку. Зачем этот варвар так поступил неизвестно, но факт есть факт: книги Авиценны в библиотеке больше нет. И подстрочного перевода, по которому можно восстановить содержание книги, тоже нет. Эту версию я изложил в предисловии и выразил положенное сожаление тому факту, что учёному сообществу придётся пользоваться не оригиналом, а вольным переложением некоего Юрия Сергеевича Булгакова.
59
Ибн Сина, Авиценна — Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн аль-Хасан ибн Али ибн Сина знаменитый ученый, философ, врач, музыкант, живший в Средней Азии и Иране.
Однако мало написать самую нужную и мудрую книгу: её ещё нужно обнародовать.
В первый же свой выезд в Санкт-Петербург я отправился на Васильевский остров, в академическую типографию, и заказал печать двухтомника «Неорганическая химия» тиражом в двести экземпляров. Спустя четыре дня, ко мне приехал нарочный [60]
60
Нарочный — человек, отправленный с каким-либо особым поручением, иногда — разовым, чаще — по соответствующей должности.
— Скажи-ка, любезный, мою книгу уже начали продавать?
— Никак нет-с, продавать книгу без разрешения заказчика никто не станет. Однако господин Шикльграубе разумеет в химии, он за день и прочитал вашу книгу. А потом поделился с профессором Функом, а когда и тот прочитал, то разнёс весть по Университету и Академии. Вот теперь многие хотят иметь собственный экземпляр вашей книги. А господин Шиллинг просил передать, что книгу непременно нужно оснастить рецензией русского учёного светила, чтобы закрепить приоритет за Россией. Вы, господин Булгаков, согласитесь ли на такой оборот?
— Отчего нет? Кого господин Шиллинг порекомендует мне в качестве рецензента?
— Профессор Функ, как говорят, уже проводит химические опыты по методе, предложенной в книге. Он жаждет поговорить с Вами, а если пригласите в рецензенты, будет весьма доволен.
— Прекрасно, пусть так и будет.
Я написал письмо господину Шиллингу, в котором разрешил допечатывать столько экземпляров, сколько нужно. Кроме того дал разрешение перевести книгу на латынь и французский — язык науки и язык международного общения этого времени.
С тех пор прошел почти год, и в научном мире вспыхнули жаркие дискуссии по поводу моих учебников. Маститых академиков больше всего возмутила не публикация величайшего открытия безвестным юношей, а то, что целая плеяда гениальных открытий поданы в виде банальнейшего учебника. Да, вся фактическая база была многократно проверена и подтверждена экспериментально, но тот факт, что за учебником не было сотен томов теоретических исследований и обоснований выводило учёный люд из себя. На вопросы учёных химиков я делал честные глаза и твердил об утерянном труде Авиценны.
Впрочем, учёные от меня отстали, не забыв выразить благодарность, за сохранённые для мировой науки, бесценных сведений. Я благодарность принял к сведению, а сам продолжил обучение своих учеников. Надо сказать, что теперь у меня есть уверенность, что наш мир теперь пойдёт по совсем другому пути развития: отныне химия стала точной наукой, а это значит, что вслед за фундаментальными исследованиями очень скоро последует практическое применение в реальной жизни.
Двигатель Яковлева, как мы решили назвать полудизель, заработал в первого раза. С настройками мы помучались, не без того, но только потому, что это первый двигатель внутреннего сгорания в мировой истории. Зато когда движок запыхтел и принялся ритмично трястись, все заворожённо уставились на вращающийся вал.
— Эта… Юрий Сергеевич! — тронул меня за рукав Яковлев — Сдаётся мне, что и взаправду будет работать, а?
— Есть такое подозрение, Акакий Протасович. Есть какие-то мысли?
— Есть, как не быть. Давайте к мотору присоединим что-нибудь… Только что? Ага! Насос присоединим! У меня есть большой, тремя конями приводится в действие.
— Пусть будет так. Пускай ваши люди, Акакий Протасович, тащат сюда насос, тут и подключим.
— Не выйдет, Юрий Сергеевич. Насос большой, уж лучше двигатель доставить туда.
— Ну, давайте двигатель.
Рабочие, стоявшие тут же, подняли движок и поволокли его к водонапорной башне. Мы с Луизой двинулись вслед.
Во время занятий техникой Луиза теперь одета в просторный зелёный парусиновый комбинезон с множеством карманов, а волосы скрывает под беретом. Я, кстати, одет точно так же, а Яковлев и его работники пока одеты в свою привычную одежду, но комбинезоны уже заказали и теперь ждут, когда портной доставит заказ. Надо сказать, что заводчик и его люди не сразу оценили преимущество новой одежды и довольно долго приглядывались к ней. Но оценили-таки. Впрочем, это их дела, я столь мелким прогрессорством заниматься не собираюсь.