Талисман Карла Смелого

Бенцони Жюльетта

– Значит, судьба ей пошла навстречу, шторм у нее всегда под боком. Не сердитесь, Морозини, мы просто шутим. Ваша жена прекрасно понимает, что «Рудольфскрон» для вас – олицетворение застоя. У меня, кстати, для вас письмо.

Альдо улыбкой поблагодарил комиссара и спрятал письмо в карман.

– Вернемся к здешним событиям. Кое-что я уже знаю от своих хозяев, например, что господин Водре-Шомар выставил неких гостей за дверь.

– Не разыгравайте нас, господин главный комиссар! – отозвался Адальбер. – Вы знаете намного больше! Не думаю, что ваша очаровательная

хозяйка утратила одно из главных своих достоинств – дар живо и подробно описывать происходящее.

– Не знаю. Мне сообщил об этом ее супруг, а он человек сдержанный. Он кратко изложил факты: господин де Режий, старый друг Водре-Шомара, пришел на праздник с дочерью Мари. И он, и она были приглашены по всей форме. Приглашения не получил жених мадемуазель Мари, Карл-Август фон Хагенталь, и у хозяина дома было что предъявить ему в качестве упрека.

– А его сын получил приглашение?

– Хуго? Ну, разумеется. Его здесь все только хвалят. Рыцарь-монах, к тому же похожий на Карла Смелого.

– Мечта всех женщин?

– Да уж, несомненно! – заметил Альдо и отвернулся, закуривая сигарету.

Больше он ничего не сказал, но Ланглуа продолжал смотреть на него очень пристально. Потом перевел взгляд на Адальбера, но тот был занят поисками носового платка, шарил по всем карманам и никак не мог найти.

– Понятно, – произнес наконец комиссар, помолчал немного и продолжал: – Я заговорю об этом только в случае необходимости… И только с госпожой де Соммьер. Однако вернемся к Карлу-Августу… жениху уже третьей невесты! Причем предыдущая исчезает ровно тогда, когда он просит руки следующей.

– Чудеса, не правда ли? – зло усмехнулся Альдо. – Однако надеюсь, что мадемуазель де Режий нечего опасаться. На этот раз он женится, чтобы преградить дорогу сыну, который тоже влюблен в эту девушку.

– А что думает об этом господин де Режий?

– Он, похоже, не против этого брака… Будущий зять только что купил замок Гранльё. Режий нам об этом сообщил.

– А как он мог это сделать?

– Как обычно делают покупки, – ответил Альдо. – Замок поставили на продажу. Он его купил. Проще некуда.

– Я так не думаю. И еще меньше верю в череду счастливых совпадений. Очередная титулованная невеста исчезает с пути Хагенталя именно тогда, когда он в отъезде. Причиной всегда бывает непредвиденная случайность. Сердечница ни с того ни сего пугается до смерти. Женщина отменного здоровья переходит улицу, и ее вдруг сбивает автомобиль. Сам барон живет в полном одиночестве точно так же, как его сын. Не держит ни слуг, ни камердинера. Как вам все это?

Альдо пожал плечами.

– Или он необыкновенно хитер, или мы видим только верхушку айсберга. Кстати, об Изолайн де Гранльё! Адальберу есть, о чем вам поведать. Древняя легенда здешних мест может быть уместной и сегодня. Давай, Адальбер, не стесняйся. Фобия есть фобия, это же не порок!

Адальбер, надо признаться, без большой охоты, рассказал о своих взаимоотношениях со змеями. Ланглуа спокойно выслушал его, а когда бедняга закончил, расхохотался от души. Он так хохотал, что

Адальбер невольно насупился.

– Никогда не думал, что кого-то так насмешу, – пробурчал он себе под нос.

– Еще бы, дорогой, просто до колик! И вы тоже можете со мной посмеяться. Дело в том, что я точно так же боюсь змей! Но вы правы, тут есть о чем подумать. А теперь вернемся к вашим планам. Вы разъезжаетесь по домам, не так ли?

– Мы собирались уехать завтра или послезавтра, но наши хозяева так настойчиво просят нас задержаться, что это показалось бы невежливым…

– А сами-то вы чего хотите, Морозини?

– Как можно скорее увидеть парк Монсо, а потом Венецию… Хотя я не уверен, что мои домашние желают того же. Вы позволите?

Альдо достал из кармана письмо Лизы, торопливо его распечатал, быстро пробежал, улыбнулся и снова спрятал в карман.

– Неужели смешное? – поинтересовался Адальбер.

– Скорее неожиданное. Госпожа Тиммерманс, похоже, завоевала там всех, начиная с моего тестя. Они только что вместе улетели в Брюссель все на том же чертовом самолете. Конечно, она беспокоится за свою дочь, сознание к ней вернулось, но общее состояние не улучшилось.

– Если вернулось сознание, то какого еще улучшения желает твоя Лиза?

– Улучшения здоровья. Агата смогла описать, что с ней произошло, но ей все так же плохо. Она потихоньку угасает…

– Она упоминала о фон Хагентале?

– Да, упомянула один-единственный раз, желая отвести от него любые подозрения. В то время, когда с ней случилось несчастье, он находился в Вене, она на этом настаивает. Она не желает видеть полицию. Просит, чтобы ей дали спокойно умереть.

– Невероятно! – воскликнул Адальбер. – А увидеться с Хагенталем она не хочет?

– Нет, не хочет. Когда ее спросили об этом, она потребовала зеркало, посмотрелась в него и категорически отказалась его принимать.

– Она так ужасно выглядит?

– Нет, как пишет Лиза со слов ее матери. Ничего непоправимого. Нет даже необходимости прибегать к услугам профессора Зендера, но в своем горячечном воображении она видит себя «изуродованной» и не желает принимать его «жалости».

Ланглуа отказало его знаменитое хладнокровие. Он встал и принялся расхаживать по кабинету.

– Черт бы меня побрал! Вы можете мне сказать, что такого необыкновенного в этом прохвосте не первой молодости?

– Даже не пытайтесь понять! – вздохнул Адальбер. – Это называется шарм, притягательность, колдовство. Если обратиться к истории великих соблазнителей, то сразу бросается в глаза, что все они не красавцы. Дон Жуан, Казанова, разумеется, не уроды, но и красотой особой не отличались. И вот поди ж ты! Какие списки побед за ними! Я уж не говорю о Лозене, он был малорослым и некрасивым. А маршал Ришелье? В восемьдесят лет он женился на девчушке, которой и восемнадцати не было, и ухитрялся ей изменять. Спорь не спорь, а ясно одно: Агата Вальдхаус, красивая и весьма экстравагантная женщина, тоже стала жертвой его чар. Она его любит и не желает предстать перед ним не во всеоружии.