Талисман Михаила Булгакова
Шрифт:
Шиловский, конечно, пытался меня удержать от развода. Но потом смирился, понял: невозможно противостоять судьбе.
У них с МА состоялся долгий разговор, участвовать в котором бывший муж мне не позволил.
Не знаю, о чем говорил МА Шиловский. Лицо у МА еще долго потом было бледным, а кулаки сжимались. МА только рассказал, что Шиловский угрожал ему пистолетом, но потом взял себя в руки.
Расставаться с Любой МА тоже было тяжело. Я это очень хорошо понимаю. Потому что, как бы ярко ни пылала в душе любовь, сердце разрывается от жалости к тем
У меня не было никаких сомнений: МА полюбит сына моего Сереженьку [12] всем сердцем. Сережа – чудный мальчик, послушный, смышленый, как не полюбить такого! Но я очень опасалась, как Сережа воспримет МА, не будет ли он чувствовать себя несчастным. Какими же смешными кажутся мне теперь те сомнения!
Первую нашу зиму мы провели чудесно: дружно болели гриппом, МА читал Сереже Киплинга, я записывала за МА сцены пьес и романов. Счастье наше было общим и безграничным!
12
После развода старший сын Елены Сергеевны остался жить с отцом, Е. Шиловским.
МА – первоклассный артист.
Мы с Сережей просто чуть животики не надорвали от хохота, когда МА, воротившись из театра, чинно цитировал объявление месткома.
– Товарищи, которые хотят ликвидировать свою неграмотность или повысить таковую, пусть обращаются к товарищу Петровой, – провозглашал МА и хитро прищуривался: – Сережа, мальчик мой, вы готовы повысить уровень своей неграмотности?
Не успели мы отсмеяться – пришли с обыском.
Двое, в черных кожаных пальто, ничего не объяснили.
Перерыли весь дом, забрали рукопись «Собачьего сердца» и золотую браслетку первой жены МА, которой он очень дорожил, а еще забрали мои серьги с бриллиантами.
Ни рукопись, ни драгоценности нам так и не вернули. И настойчиво порекомендовали далее судьбой изъятых вещей не интересоваться.
Целую неделю МА был после того обыска нездоров, не вставал с постели.
А когда стал выходить, то слезно просил, чтобы я шла с ним – провожала в театр, встречала. С грустной улыбкой он жаловался, что не может ходить один, так как натуральным образом боится.
Очень нравится мне записывать за МА.
Правда, иногда начинает казаться, что сцена из книги вдруг оживает и становится реальностью.
Помню, МА нездоровилось, он лежал в постели и диктовал мне из «Мастера и Маргариты» сцену пожара в квартире Берлиоза.
Я вышла на минутку на кухню, надо было сказать нашей помощнице Маше насчет ужина.
Маша кипятила белье на керосинке и явно находилась в прескверном настроении.
Она дернула таз, тот упал, да отлетел в угол, а там стоял незакрытый бидон с керосином.
Пламя вспыхнуло мигом, я еще не успела толком ничего понять, а огонь уже весело побежал по шторам.
Но МА не растерялся, прибежал, схватил ведро с водой,
А в утешение МА повел нас с Сережей завтракать в «Метрополь». Сереженька, заказавший кофе-гляссе, был просто счастлив!
Нас с МА кофе-гляссе утешил мало. И сгоревшей квартиры жаль, а еще накануне была у нас Ахматова, просила придумать, как помочь Мандельштаму. Но как тут помочь такой беде? Кому писать, перед кем защищать? Ясно же, что все подобные попытки обречены на провал…
Конечно, если бы МА разрешили выехать, его здоровье сразу бы улучшилось.
Он бредит Парижем, ему кажется, что он в тюрьме, вырваться из которой никогда не будет никакой возможности. И он прав – а я говорю, что не прав; спорю, доказываю то, во что ни капельки не верю. Изо всех сил стараюсь поддержать его, стараюсь, чтобы он не падал духом и писал, писал. В целом свете не сыскать писателя лучше Булгакова. Не понимаю, как можно быть настолько слепыми, чтобы книг его не печатать, не ставить пьес! Все, что пишет МА, – гениально!
А вот на выезд надежды у меня лично уже не осталось.
Недавно звонок к нам: приходите в паспортный стол, ваши паспорта готовы. Мы ринулись за деньгами – у нас с собой не было, а паспорта по двести рублей стоят. Нашли деньги, прибегаем – и видим паспорта с нашими фамилиями, что за чудо! Денег с нас не взяли, сказали, бесплатно выдают. А потом сели мы заполнять анкеты – простые такие вопросы там были, возраст, сведения о муже и жене, о детях. Заполняя анкеты, мы с МА хихикали, как дети. Он называл меня мадам и говорил, что скоро покажет Париж. Вместе с нами в той комнате находились неприметного вида мужчина и женщина, тоже заполнявшие анкеты. Потом уже мы поняли: то были осведомители, не надо было при них шутить. Хотя ничего противозаконного, клянусь Богом, мы не говорили!
Паспорта нам так и не вернули. Сказали: «Завтра». Но прошло уже больше двух месяцев, а паспортов нет. И я точно знаю, что никогда их у нас не будет, как ни жаль…
«Тушкан» довез Наталию до подъезда ее дома, лихорадочно зафыркал, дернулся и вдруг заглох.
– Ну же, машинка, ты чего – болеть надумала? – закусив губу, Наталия погладила руль и осторожно повернула ключ в замке зажигания. – Вот умница, завелась, «тушканчик» мой – хороший автомобильчик. Умный «тушкан», понимает: нам же через пару часов в собачий приют ехать, песиков наших сладких кормить, и…
Грустно чихнув, автомобиль снова заглох.
Наталия уже открыла дверь, намереваясь выйти из машины и заглянуть под капот, но потом вспомнила, что ее концептуальные познания в этом плане ограничиваются совсем уж нехитрыми вещами. Ну да, она может померить уровень масла. Или долить стеклоомывателя в бачок, причем не перепутает бачок для стеклоомывателя с бачком для тормозной жидкости. Но вряд ли от этого «тушкан» воскреснет, прекратит глохнуть и радостно помчится вперед…
Она повернулась к сумке, достала сотовый телефон.