Талисман моря
Шрифт:
Когда солдаты Трао начали ломать дверь, русалочки ускользнули от них через зеркало. С тех пор Серафина постоянно волновалась за герцога и его храбрых воинов, отчаянно надеясь, что все они живы и здоровы. Хотя она никому в этом не призналась бы (даже себе), принцесса влюбилась в таинственного Блу. Он был полной противоположностью Махди, русала, разбившего ей сердце.
– Просто будь осторожна, – попросила Лин. – Я последовала за тобой в Атлантиду, но плыть с тобой в Лазурию не смогу.
– А куда ты направляешься? – полюбопытствовала Серафина.
– Обратно в свою деревню.
Серафина внимательно посмотрела на подругу.
– И ты еще говоришь мне, что в Атлантиде опасно?
– Знаю, знаю, – отмахнулась Лин. – Но перед исчезновением отец отправился именно туда, вероятно, там он и сгинул. Когда я рядом с Бездной, у меня такое чувство, будто отец не погиб.
Лин рассказывала Серафине и Ниле о смерти своего отца. Это случилось год назад, когда он отправился исследовать Бездну. Тело его так и не нашли.
– Мне тоже не хватает отца. Мы с ним часто вместе катались на гиппокампах, – призналась Серафина. – Если бы я только могла, то вернулась бы во дворцовые конюшни – там бы я почувствовала его присутствие, – но я даже не знаю, остались ли там наши гиппокампы, да и целы ли сами конюшни. – Она горько рассмеялась. – Я не знаю даже, уцелел ли дворец.
Серафина словно наяву увидела, как чернопалый дракон крушит дворцовые стены, как безжизненное тело ее отца падает сквозь воду, как стрела пробивает грудь матери, как сверху спускаются солдаты. Казалось, эти видения будут мучить ее вечно, как и вызванная ими скорбь. Однако принцесса понимала: придется взглянуть в лицо своим потерям, и неважно, насколько тяжело ей это дастся. Вража была права, сказав Серафине, что ей нужно вернуться домой.
Следовало признать правоту еще кое-кого, но до сих пор принцесса не хотела смотреть правде в глаза. Если она сейчас этого не сделает, то, возможно, другого шанса уже никогда не представится.
– Слушай, Лин…
– М-м-м? – промычала та, пережевывая моллюска.
– Прежде чем мы отправимся в путь, я должна кое-что тебе сказать… Прости, что не послушала тебя тогда, у устья реки Дунай. Ты тогда сказала, что моя мать, вероятно, мертва, а я не хотела этого признавать.
– Забудь об этом, Серафина. Ты уже извинилась передо мной за тот случай.
– Нет, я извинилась за то, что уплыла с косяком рыб, а не за то, что отказалась тебя послушать. Ты пыталась заставить меня принять очевидное, сказала, что как омнивокса обязана говорить правду, потому что на тебе лежит ответственность. Ты никогда не отказывалась от этой ответственности, даже если я сердилась или вела себя глупо. Я просто хочу, чтобы ты знала: я считаю, такое поведение требует большой храбрости.
Лин пожала плечами.
– Дома меня часто дразнили, так что я привыкла. Мне с раннего возраста пришлось воспитывать в себе характер. Нужна сила, чтобы противостоять врагам.
– И друзьям, – горестно заметила Серафина.
Лин
– Мы должны спасти мир, – провозгласила Лин, закидывая на плечо сумку.
– Береги себя, – попросила Серафина, крепко обнимая подругу.
– И ты тоже, – сказала Лин, похлопывая принцессу по спине.
Отплывая от пещеры, Серафина оглянулась и посмотрела Лин вслед. Издалека подруга казалась такой маленькой, такой одинокой.
– Да, Лин, мы должны спасти мир… а кто спасет нас? – вслух подумала Серафина.
Потом повернулась и начала долгое путешествие домой.
8
– Никакая ты не принцесса Нила, – фыркнул помощник третьего верховного привратника Императорской Палаты. – Принцесса Нила под страхом смерти не вырядилась бы в такие тряпки. Ты обманщица, возмутительница спокойствия, возможно, опасная. Немедленно покинь дворец, не то я вызову стражу.
Нила застонала. Она препиралась с помощником привратника Императорской Палаты уже добрых десять минут, а до этого успела поругаться с исполнительным помощником хранителя подъемных ворот, старшим помощником управляющего Императорским Внутренним Двором и помощником старшего дворецкого; ее уже дважды выставляли из дворца в парадное фойе.
Она приплыла во дворец час назад. Нырнув в зеркало в Инкантариуме речных ведьм, она заблудилась в Вадусе и долго блуждала, пока не нашла выход. В конце концов, нырнув в очередное зеркало, она попала в какой-то маталийский магазин одежды. К счастью, там толклось столько народу, что никто не заметил, как русалочка вынырнула из зеркала в примерочной. Она еще никогда так не радовалась тому, что оказалась дома. Выплыв из магазина, русалочка увидела дворец: сияющие золотые купола, грандиозные колонны из горного хрусталя и сводчатые арки – от этого зрелища у Нилы перехватило дыхание.
Сам дворец имел форму огромного беломраморного восьмиугольника, с башнями, на каждой из которых реяло знамя Матали – саблезубый дракон на красном поле, сжимающий в передних лапах серебристо-голубое яйцо. Дворец был построен императором Ранаджитом десять веков назад на вершине глубоководной скалы, расположенной к юго-западу от Индии. Когда последующим императорам становилось тесно в этих хоромах, они строили новые на соседних горных склонах, соединяя старые и новые постройки крытыми мраморными мостами. Эти тонкие, изящные переходы позволяли придворным и министрам, жившим в более поздних пристройках, вплывать и выплывать из дворца, не запачкав своих дорогих одежд грязью из струящихся вокруг дворца течений.
Подплыв поближе, Нила заметила, что дворец изменился: все окна закрыты ставнями, двери под арочными проемами заперты. Маталийские воины – пани йод’дха’ом – патрулировали периметр.
– Простите, вы не могли бы мне сказать, что здесь происходит? – обратилась Нила к проплывающему мимо русалу.
– Ты что, под камнем живешь? Мы готовимся к войне! Император и императрица убиты, принц пропал. Матали на военном положении, – огрызнулся русал. – За всем этим стоит Ондалина, помяни мое слово.