Талисман мумии

Стокер Брэм

Вероятно, вам неизвестно, что вход в Сердаб обычно весьма узок, иногда в него с трудом можно засунуть руку. Об этом тайнике я узнал две особенности. Первая состояла в том, что в случае если там были светильники, они не могли быть большого размера, и вторая — они должны быть неким образом связаны с Хатхор. Символ её — орёл в квадрате, правый верхний угол которого образует квадрат поменьше, — был вырезан на стене внутри и окрашен в ярко-алый цвет, как и надписи на стеле.

Хатхор — богиня, которой соответствует Венера греков, то есть божество красоты и наслаждения. В египетской мифологии, впрочем у каждого бога много форм, и в некоторых ипостасях Хатхор имеет отношение к воскрешению. Если существует семь форм или ипостасей

этой богини, так почему бы им не соответствовать семи светильникам! Я был уверен что они там остались. Первый грабитель нашёл здесь свою смерть, второй обнаружил содержимое Сер даба. Первая попытка была совершена много лет назад, на это указывало состояние тела. Когда случилась вторая попытка, я не знал, быть может, давно но может, и недавно. Если же в гробнице кто-то побывал, то светильников давно не должно было оставаться. Что ж! Тем сложнее будут поиски, но искать все равно надо!

Все это было почти три года назад, и все это время я, словно герой «тысячи и одной ночи» искал старые лампы. Я не смел вдаваться в подробности о том, что именно ищу, не пытался их описывать, поскольку это могло все испортить. Поначалу я сам смутно представлял себе, что разыскиваю, но постепенно, мне становилось все яснее.

Можно написать целый том об испытанных мною разочарованиях и пустой беготне, но я не сдавался. Наконец, не далее двух месяцев назад, старый торговец показал мне в Моссуле один светильник из тех, что были мне нужны. Я гонялся за ними почти круглый год, часто испытывая разочарование, но каждый раз растущая надежда помогала мне держаться на плаву.

Даже не знаю, как удалось мне скрыть радость, когда я понял, что близок, наконец, к успеху. Я был знаком с правилами восточной торговли, так что этому еврейско-арабско-португальскому торговцу пришлось-таки уступить. Мне хотелось посмотреть весь его товар, и вот одна за другой, среди всяческого барахла, появились семь различных ламп. На каждой из них была отличительная отметка и символика, относящаяся к Хатхор. Наверное, я потряс моего темнокожего приятеля величиной своей покупки: чтобы не дать ему догадаться о том, что мне нужно, я закупил почти всю лавку. Под конец он едва не расплакался, говоря, что я разорил его, поскольку теперь ему почти нечем было торговать. Он выдрал бы у себя волосы, знай он, какую сумму, я дал бы за некоторые из его товаров, ценимые им, быть может, совсем невысоко.

Поспешив домой, я расстался с большей частью моего товара по приличным ценам. Чтобы не возбудить подозрений, я не мог ни дарить, ни даже «потерять» его. Слишком драгоценен был мой груз, так что не следовало подвергать его риску. Я ехал так быстро, как только было возможно, и прибыл в Лондон со светильниками, с некоторыми безделушками из тех, что полегче весом, и папирусами, собранными во время путешествия.

Теперь, мистер Росс, вы знаете все, что знаю я и вам решать, что из этой истории поведать мисс Трелони, да и говорить ли ей вообще…

Едва он смолк, как за нами послышался звонкий юный голос:

— При чем здесь мисс Трелони? Она здесь!

Мы испуганно обернулись и вопросительно глянули друг на друга. В дверях стояла мисс Трелони. Мы не знали, давно ли она здесь стояла и много ли слышала.

Глава 13. Пробуждение из транса

Первые неожиданные слова едва не вынуждают слушателя вздрогнуть, но иногда испуг исчезает, и слушатель приходит в себя, и тут он способен оценить манеру собеседника и содержание его фраз. На этот раз так оно и было. Едва я оправился от испуга, как уже не сомневался в искренности заданного Маргарет вопроса:

— О чем вы разговаривали здесь все это время, мистер Росс? Мне сдаётся, мистер Корбек рассказывал вам о своих приключениях в поисках светильников. Надеюсь, когда-нибудь вы поведаете и мне об этом, мистер Корбек, но только когда мой бедный отец почувствует себя

лучше Я уверена, что он и сам захотел бы мне рассказать обо всем, либо присутствовать при вашем рассказе. — Она быстро глянула на каждого из нас. — Так вы об этом беседовали, когда я вошла? Отлично! Я подожду но надеюсь, долго ждать мне не придётся. Меня ужасно расстраивает, что болезнь моего отца никак не проходит. Я чувствую, что нервы у меня сдают, и поэтому решила прогуляться по парку. Надеюсь, мне полегчает. Если вы не против, мистер Росс, я попросила бы вас побыть с отцом. Тогда я буду спокойна.

Я с готовностью поднялся, радуясь тому, что бедная девушка хотя бы на полчаса выйдет на воздух. Она казалась очень усталой и у меня даже кольнуло при виде её бледных щёк. Я отправился в комнату больного и занял своё обычное место. В это время дежурила миссис Грант; мы считали, что днём в комнате достаточно одного человека и когда я вошёл, она воспользовалась случаем и вышла, чтобы заняться прочими делами. Шторы были подняты, но окна выходили на север и это смягчало жаркие лучи солнца.

Я долго сидел, размышляя над рассказом Корбека, пытаясь найти связь между этими удивительными событиями, странностями, происходившими в доме. Иногда меня одолевали подозрения, и я сомневался во всех и во всем, и даже в том, о чем мне твердили собственные чувства. Я то и дело вспоминал о предостережениях опытного детектива. Он считал мистера Корбека умным лжецом, а мисс Трелони назвал его сообщницей. Маргарет — сообщница! Наедине с подобным предположением улетучивались всякие сомнения. Каждый раз, когда в моих мыслях возникал её образ, мелькало её имя, все события приобретали чёткий характер. Я готов был пожертвовать жизнью, лишь бы она была здесь ни при чем! Но меня вывел из благоговейных размышлений, едва ли не из любовных мечтаний, сильный и властный голос:

— Кто вы? И что вы здесь делаете?

Несмотря на все ожидания, касающиеся его пробуждения, никому не приходило в голову, что он может проснуться сразу и полностью владея собой. Я был настолько поражён, что ответил почти машинально:

— Меня зовут Росс. Я наблюдаю за вами! Он казался удивлённым, но вскоре в присущей ему манере принялся рассуждать:

— За мной? Что вы подразумеваете? Зачем за мной наблюдать? — Тут взгляд его остановился на собственном плотно перевязанном запястье. Тон его смягчился, стал менее напористым и более спокойным, как у человека, смирившегося с фактами.

— Вы врач?

Я едва не улыбнулся, испытывая облегчение после долгого беспокойства за его жизнь.

— Нет, сэр!

— Но тогда почему вы здесь? Если не врач, то кто вы? — голос его вновь посуровел.

Мысль стремительна, цепь аргументов, на которых должен быть построен мой ответ, пронеслась в моем мозгу быстрее, чем слова слетели с губ. Маргарет! Я должен помнить о Маргарет! Ведь передо мной её отец, ничего обо мне не знавший. Естественно, его заинтересует и даже обеспокоит тот факт, что дочь его выбрала меня в качестве сиделки у его постели. Обычно отцы несколько ревнуют к выбору дочерей, и поскольку я не рассказал ей о своей любви, мне не пристало делать ничего, что могло бы поставить её в неловкое положение.

— Я барристер. Но здесь я не как юрист, а просто как друг вашей дочери. Вероятно, она попросила меня прийти потому, что знала о моей профессии и потому что решила, будто вас убили Позднее она сочла меня своим другом и позволила остаться в соответствии с вашим пожеланием о постоянном дежурстве.

Мистер Трелони отличался сообразительностью и был немногословен. Он не сводил с меня глаз и, казалось, читал каждую мою мысль. К моему облегчению, он не стал вдаваться в подробности, приняв, по-видимому, мои слова на веру. Очевидно, у него было что-то на уме, позволяющее принять сказанное на веру Глаза его блеснули и губы чуть шевельнулись, выражая удовлетворение. Он следовал собственному ходу мыслей. Вдруг он сказал: