Талисман отчаянных
Шрифт:
На рассвете озабоченный Лотарь заглянул в библиотеку. Альдо по-прежнему бодрствовал, в просторной комнате плавали синие облака дыма, пузатая бутылка арманьяка была наполовину пуста, а в большом кофейнике, который постоянно держали горячим на кухне, не осталось ни капли кофе.
– Я сменю вас, – предложил профессор, – идите немного отдохните, мой друг. Я немедленно поднимусь за вами, как только это орудие пытки зазвонит. Обещаю, что буду сидеть как прикованный. И не изводите себя беспокойством до такой степени. Мы почти у границы, в горах,
Альдо с благодарностью принял предложение профессора. Нервы, натянутые до предела, требовали разрядки. Не раздеваясь, готовый помчаться вниз по первому требованию, Альдо повалился у себя в комнате на постель и тотчас заснул.
Проснулся он около полудня, сожалея, что не был разбужен телефонным звонком, и поспешно ринулся в ванную, где мигом принял душ, побрился, оделся и помчался вниз, чтобы сменить профессора, который, верный своему обещанию, ни на секунду не отлучался от телефона.
– Извините меня, пожалуйста, – начал с порога Альдо. – Не стоило позволять мне спать так долго!
– Спите на здоровье! А как иначе? Не сомневаюсь, что и вы при необходимости оказали бы мне точно такую же услугу. Что вы намерены сейчас предпринять?
– Звонить Ланглуа! Если произошло что-то серьезное, он в курсе.
– О чем это вы подумали?
– Стараюсь не думать ни о чем, скажу честно!
– А утром самое серьезное – это пустой желудок!
– За стол! – пригласила Клотильда, заглядывая в библиотеку с масленкой в руках. – Вот уже шестнадцать часов, как вы не ели ничего толкового!
– Один звонок на набережную Орфевр, и мы у вас в столовой, – пообещал ей брат.
Но и этот звонок, хотя телефонная линия сработала достаточно быстро, оказался таким же никчемным, как и в случае с улицей Альфреда де Виньи и улицей Жоффруа: начальника тоже не было в Париже, и никто не знал, когда он вернется.
День обернулся нескончаемым кошмаром. Телефон звонил то и дело, но ни разу не послышался голос, которого все так ждали. Стало еще хуже, когда сами набирали три заветных номера. Ответил только кабинет Пьера Ланглуа. Сообщение было коротким: господина главного комиссара нет. Дальше гудки. Альдо объявил, что, если вестей не будет до вечера, завтра с утра он отправится в Париж и сам выяснит, что там происходит.
– Если бы я только знал, где сейчас летает мой тесть, немедленно вызвал бы его на помощь, – сердито бурчал Альдо. – На самолете все получается раза в два или три быстрее, чем на автомобиле или на поезде! Но его никогда нет рядом, когда он нужен!
– Не огорчайтесь, – старался успокоить его Лотарь. – Кто знает, может, самолет только бы осложнил ситуацию. Нет сомнений, что мы имеем дело с исключительным случаем: два номера вот уже сутки не отвечают. Но если задуматься, в этом можно увидеть положительный фактор.
– Да что вы? И какой же?
– Намеренное молчание.
– Намеренное?! Распахнутую дверь для любых, самых отчаянных предположений?!
– Почему бы и нет? Нам не хотят отвечать, чтобы ответ не получили другие. Те, которым получать его вовсе не желательно.
– Об этом стоит подумать, –
Альдо постарался спокойно проанализировать мысль профессора. В ней было нечто успокаивающее, а значит, и привлекательное. Клотильда снова заговорила:
– Мы прекрасно понимаем, Альдо, что вы сейчас будто на раскаленных угольях, и значит, главное для вас – успокоиться. Мчаться завтра утром в Париж безрассудно. Во-первых, вы слишком нервничаете, чтобы вести автомобиль да еще на такое большое расстояние…
– На этот счет я мог бы вас успокоить, Клотильда: вместо Альдо поеду я, – предложил Лотарь.
– Меня это нисколько не успокоит, потому что Правила дорожного движения для вас не существуют вовсе. Равно как и любые препятствия в виде людей и животных, которых их несчастная судьба поставит у вас на пути. Оставайтесь дома оба! Моя интуиция подсказывает, что ваши мучения, милый друг Альдо, приближаются к концу.
– Ты теперь еще и ясновидящей стала! – насмешливо проворчал брат.
– Ничуть не бывало, просто вы оба страшно нетерпеливы, – отозвалась Клотильда. – А на все нужно время. Что же касается ясновидения, то я не обладаю такими способностями. Хотя иногда у меня бывают порой что-то вроде видений относительно самых разных людей, даже совсем незнакомых. Меня это смущает. Мне кажется, таким образом я проявляю бестактность.
– И что же вы видите относительно нас?
– Ничего конкретного. Но никаких опасностей и угроз нашей маркизе я не чувствую. Они в полном порядке.
Вопреки всем своим тревогам Альдо не мог не улыбнуться: План-Крепен ввела царственное множественное число вместо заурядного единственного, когда речь шла о маркизе, и все охотно его подхватили.
– Ну что ж, примем это пророчество, – заключил брат Клотильды.
Наступил вечер, и после ужина профессор взял пузатую бутылку с арманьяком и вложил ее в руки Альдо.
– Заберите с собой это целебное средство, милый друг, оно незаменимо во время нескончаемой ночи. Впрочем, и я последую вашему примеру. Пока не нашлось ничего лучшего, чтобы скрашивать бессонницу.
В самом деле арманьяк был одним из лучших успокоительных средств наряду с теплой ванной, тремя яблоками, которые сгрыз Альдо, и несколькими таблетками аспирина, которые он проглотил прежде, чем перейти на крепкий алкоголь. И что-то из этих чудодейственных средств подействовало в самый темный предрассветный час: Альдо погрузился в глубокий сон. Очнулся он от неприятнейшего ощущения: по его лицу водили холодной мокрой губкой. Однако понадобилось несколько минут, чтобы раскрыть глаза, и тогда из тумана выплыл… Адальбер.
– Это ты? – удивился Альдо, протирая глаза.
И фигура, которую он принял за сонное видение, объявила:
– Ясное дело, я! А кто еще мог себе позволить выжать на тебя мокрую губку?
– Так ты вернулся?
– Представь себе! Я не призрак и не привидение! А вот ты, похоже, заливал тревогу непомерным количеством алкоголя, – заявил Адальбер, беря в руки на три четверти опустевшую бутылку и наливая себе небольшую порцию арманьяка. – Хотя неудивительно, что ты доверил этому напитку свои горести.