Талисман жены Лота
Шрифт:
Старик не обращался к ней прежде с подобными просьбами.
– Конечно, могу. Я обязательно буду.
– Письмо вернешь, – раздалось в трубке, и пошел отбой.
Аглая не могла понять, почему ее так взволновала просьба Старика. Но – взволновала.
В раздрызганную картину последних двух дней этот звонок добавил какой-то странный тон. Он был значим. Безусловно! Он высвечивал что-то... важное?.. как на невидимом аркане притягивал... Что!?
– Какой завтра день?!
Аглая запуталась во времени, в своих ощущениях, алогичностях и сюжетных ходах событий последнего времени.
– Дура! – обозвала
...Механически помешивая ложечкой чай, куда так и не положила сахар, она пыталась вспомнить – во всех подробностях – когда в действительности начались странности.
Ведь не сегодня оке?
И – не вчера....
Кто принес ей эту газету с объявлением, именно тогда, когда муж, столь неожиданно получивший приглашение на работу – годовой контракт! – из «MICROSOFT», уехал в Америку?
То, что подозрительно быстро оформлялись документы, словно их кто заговорил, объяснить можно: повезло. Но газетка-то откуда взялась? Ведь она появилась именно в тот день, когда муж уехал.
Точно! Аглая вернулась из аэропорта... Зашла в вылизанный, вычищенный еще накануне от всякого рекламно-газетного хлама дом... Тут же позвонила Соня, мужнина тетка... Аглая ей сообщила, что самолет улетел вовремя... Снова самолет!.. Тетушка со вздохами, паузами и чистой воды вампиризмом принялась рассказывать о «мерзавках-служащих» из службы Национального страхования, ругать своего мужа – «остолопа, купившего курей замороженных на шекель дороже, чем на рынке продают...» Уставшая Аглая присела у журнального столика... На пятой тетушкиной болезни – провались она пропадом! – взяла в руки эту самую газету... Задаваясь одновременно двумя вопросами: о каких именно паразитах – то ли тараканах, то ли религиозных тетушкиных соседях идет речь; и откуда на столике оказалась «толстушка», Аглая от скуки начала медленно листать страницы.
– К сожалению, Софья Соломоновна, мне надо убегать, – сказала она, наткнувшись на это странное объявление...
...Очень странное объявление...
– Куда?! – чуть не захлебнувшись на полуслове от возмущенья, спросила тетушка.
– Потом объясню, – несчастная жертва родственного террора с превеликим удовольствием надавила рычажок телефонной трубки.
НА РОЛЬ ШЕХЕРЕЗАДЫ
ПРИГЛАШАЮ МОЛОДУЮ КРАСИВУЮ ЖЕНЩИНУ.
БЛЕСТЯЩЕЕ ЗНАНИЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА ОБЯЗАТЕЛЬНО.
«Старый маразматик» – мгновенно определила возраст подателя объявления Аглая. Потом засомневалась и свое бессознательное первое ощущение по этому поводу многажды опровергала. Версия, что это дурное объявление – розыгрыш, казалась ей более вероятной.
Был еще вариант: какой-то ушлый малый желает поснимать сливки из-под трусиков молоденьких легковерных дурочек.
Но при чем здесь блестящее знание немецкого!
Пахнущие дешевым фарсом, типографской
Буйный цветистый Восток с его караванами и шелками все явственнее накладывался – как лупа на карту – на холодные готические соборы Германии, накрывая их нежно-скользящими июлями ночей. Или наоборот. Готика острыми шпилями пронзала библейские, бездыханные от солнца пейзажи. Тусклые и по-иезуитски беспощадные.
Ароматы тоже путались. Едкий запах костровинквизиции мешался то с солнечно-пыльным, то с тяжело-влажным средиземноморским ветром, гуляющим по дворцам жестоких властителей. Древних, как их языческие боги.
...Бой часов плыл поверх всей этой мешанины...
По ночам Аглая, совершенно выбитая из колеи, не могла заснуть. И тогда она перед зеркалом усаживалась в позе восточной наложницы, накидывая на себя – по очереди – струящиеся легкие ткани, которых в ее гардеробе было не так-то и много. В конце концов, из золотистой туники она смастерила лиф, нашила на него старые бусины, из остатков ткани приладилась сооружать чалму. Сиреневый газовый шарф служил в этом наряде Шехерезады шароварами. Стекая сладостно-порочными складками к коленкам, он, увы, никак не дотягивался до тонких щиколоток, и тогда Аглая наклонила зеркало под таким углом, что изъян этот просто-напросто исчез.
Иная женщина – не Аглая – и иная реальность – не нынешняя – жила в тусклом зеркале по ночам целую вечность – неделю, на исходе которой и было принято решение – позвонить немедленно!
На третьем гудке на том конце провода подняли трубку. Липкий холодок, пробегающий по спине последние полчаса, резко усилился и стремительно переместился в живот. Оглушенная странным предчувствием, Аглая изо всей силы вдавила рычаг в телефонный аппарат.
Сердце заколачивало сваи в мерзлую стену груди.
Она отодвинула телефон от себя, подошла к окну, долго пыталась сложенной газеткой прибить тупо бьющуюся о стекло муху. Та, наконец, сделала резкий зигзаг в воздухе и вырвалась из стеклянного плена на волю через распахнутую половинку окна. Аглая вернулась в холл. Жужжание так и не убитого ею насекомого висело в воздухе. Или это был иной звук? Он был летним, полуденным... напоминающим что-то далекое-далекое, забытое...
Решительно набрав номер телефона, Аглая услышала короткие гудки. Занято.
– Еще одна Шехерезада выискалась, не иначе, – сказала сама себе надменно Аглая.
Зацепив себя за самое больное – самолюбие, она успокоилась окончательно, тщательно свернула газету, бросила ее в мусорное ведро...
Спустя полчаса еще раз набрала въевшийся в память номер.
...Как давно это было! Месяц назад? Два? В голове все смешалось...
– Алло, – услышала она сухой голос и непривычное разбиение на слоги.
– Алло, – еще раз поскребся к ней в ухо голос.