Талисман
Шрифт:
— Hein nei nan-ne-i-cut?
— Как тебя зовут? — перевел Охотник, нагибаясь над кроватью и ласково ероша волосы девчушки.
— Loh-zhett-ah, eh? Tohobt Nabituh, Голубые Глаза. — Лоретте он сказал: — Дочка Воина, To-oh Hoos-cho, Черный Дрозд.
Черный Дрозд захихикала и посмотрела на бабушку, которая наблюдала за происходящим с противоположной стороны.
— Loh-zhett-ah!
Лоретта подвинулась к изголовью кровати, чтобы опереться спиной об упругую кожаную стенку. Маленькая девочка последовала за нею, протянув маленькую коричневую ручку и легко коснувшись
Пока Черный Дрозд удовлетворяла свое любопытство в отношении Лоретты и обследовала ее всю от головы до пальцев ног, Охотник вел непонятную беседу со своей матерью. По его жестам Лоретта догадалась, что он рассказывает, как его пленница отказывалась от пищи и воды и что к ней вернулся голос. Выражение озабоченности промелькнуло на лице старой женщины.
Охотник встал и постучал тыльной стороной ладони по лбу, закатывая глаза к дымовому отверстию над очагом.
— Ai-ee! — Женщина Многих Одежд прошла по утрамбованному земляному полу с травяным покровом и склонилась над Лореттой. После нескольких секунд визгливого бормотания и размахивания ложкой она тихо пропела: — Nei mi-pe mah-tao-yo, — и положила нежно руку на волосы Лоретты.
— Моя мать говорит, бедная крошка не должна бояться.
Женщина Многих Одежд бросила на своего сына подозрительный взгляд. Когда стало очевидно, что он не хочет больше ничего добавить к сказанному, она замахнулась на него ложкой.
С большой неохотой он прокашлялся, оглянулся на людей, толпившихся у входа, и сказал очень тихим голосом:
— Ты не должна бояться меня. Если я подниму на тебя руку, я буду caum-mom-se, лысой башкой, и она отколотит меня своей ложкой. — Он замялся, и было похоже, что он едва сдерживается, чтобы не улыбнуться. — Она устроит большой na-ba-dah-kah, бой со мной. И в конце она победит. Она злая женщина.
Женщина Многих Одежд погладила волосы Лоретты и кивнула, сказав что-то еще. Не успела она закончить, как Черный Дрозд разразилась хихиканьем и откатилась от Лоретты, положив руку себе на живот. То, что сказала женщина, ребенку показалось очень смешным.
— Ты должна кушать, — перевел Охотник. — И пить. Скоро будешь чувствовать себя лучше. А она достанет у Команчеро большую ложку для тебя. Если я когда-нибудь вселю страх в твое сердце, ты сама сможешь поколотить меня.
Лоретта была согласна с Черным Дроздом. Ей требовалось гораздо больше, чем ложка, для того, чтобы сражаться с Охотником. Она оперлась ладонью о кровать, чтобы удержаться в вертикальном положении. Ее спина стала совсем мягкой.
Словно поняв, что Черный Дрозд мешает ему в его деле, Охотник схватил ребенка с кровати и взял под мышку. Он отнес ее ко входу в вигвам, мягко опустил на ноги, выпроваживая из вигвама и закрыв вход, чтобы собравшиеся не могли заглядывать внутрь. Черный Дрозд просунула свою черную голову назад и крикнула:
— Kianceta, ласка!
Охотник заворчал и попытался поймать
Лоретта неуверенно осмотрелась, предполагая увидеть… ну, в общем, она не была уверена, что она предполагала увидеть, но какие-нибудь языческие предметы, несомненно, окровавленные скальпы и предметы войны, но не шкуры и стойки с изделиями из буйволовой кожи, кухонные горшки и ложки, или одежду. Красиво выделанные рубашки из оленьей кожи висели на своих крючках вместе со штанами и набедренными повязками. Одежда была вся мужская. Это, должно быть, его вигвам, решила она, а не его матери.
— Ein man-suite mah-zi-ich-ket, Tohobt Nabituh? — спросила Женщина Многих Одежд.
Охотник повернулся от входа в вигвам.
— Ты будешь кушать? Моя мать принесет очень хорошую пищу.
Лоретта подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. За кожаными стенами раздавались голоса на незнакомом и устрашающем языке. Женщина Многих Одежд производила впечатление доброй, но Лоретта не могла забыть женщин, которые атаковали ее за пределами вигвама, а также того обстоятельства, что Охотник рассматривал ее как свою собственность. Она отрицательно покачала головой, настолько уставшая, что хотела только укрыться шкурами и заснуть.
Лицо Охотника омрачилось. Его мать выглядела расстроенной. Они долго беседовали, а затем Женщина Многих Одежд покинула вигвам. Решение было достигнуто, и у Лоретты сложилось ощущение, что оно ей не понравится. Охотник закрепил клапан из медвежьей шкуры так, чтобы никто не мог войти, а затем подошел медленно к кровати. Их взгляды встретились, и он сложил руки на своей широкой груди.
После рассматривания ее до тех пор, пока ей не захотелось спрятаться под шкуры, он уселся рядом с ней.
— Я заставлю тебя пить и кушать, и ты не умрешь. Все эти страдания только для того, чтобы сдаться в конце? Это boisa. — Он протянул руку и ласково положил на ее волосы. — Ты будешь кушать, Голубые Глаза? Немного?
— Нет.
Мышцы челюстей напряглись. Его глаза не давали ей пощады.
— Ты не можешь убежать от меня. Ты здесь. Так-то вот.
Взглянув в направлении входа и вспомнив ужасы, которые, как было ей известно, находились по ту сторону, ока прошептала:
— У меня нет выбора.
— Ты выберешь, где ты поставишь свои ноги, Голубые Глаза. Эта дорога, по которой ты идешь, плохая — очень плохая. Этот индеец покажет тебе другую, — Он наклонился ближе. — Ты научишься понимать, что моя рука на тебе не ужасная вещь.
Глаза Лоретты расширились:
— Н-не теперь?
Он запустил пальцы в ее волосы, не сжимая их.
— Ты не хочешь кушать. Ты боишься моего прикосновения. Ты лучше умрешь. Твои слова, а?
У Лоретты все поплыло перед глазами. Она заморгала, пытаясь восстановить зрение. Она попыталась отвести его руку в сторону.