Талисман
Шрифт:
Хотя она никогда не говорила о гибели своих родителей, Охотник участвовал в достаточно большом количестве налетов, чтобы знать, свидетелем каких ужасов она могла быть. Одного этого было достаточно, чтобы заставить ее ненавидеть команчей со злобой, которой могло хватить на целую жизнь. И этого, несомненно, было достаточно, чтобы заставить ее бояться всех мужчин независимо от их расовой принадлежности. Все это усугублялось тем, что все мужчины, с которыми ее сталкивала жизнь, были также жестокими — ее похотливый дядя, Сантос и его товарищи и, как это ни печально, сам Охотник.
По ночам Охотник мучался больше всего. Он мечтал, чтобы Лоретта была рядом не только для удовлетворения его желаний, но хотелось просто обнять ее. Это желание овладевало им так сильно, что вызывало ощущение физической боли. Ее близость доставляла ему величайшее наслаждение — чувство, которое она явно не разделяла. Она пускалась на любые уловки, чтобы не спать рядом с ним, опасаясь, по его твердому убеждению, что он хотел не просто спать. Каждый вечер она подолгу возилась в вигваме, изобретая ненужные дела до тех пор, пока он, сжалившись над нею, не притворялся спящим. Считая, что он крепко уснул, Лоретта занимала место рядом с Эми, а Охотник лежал всего лишь на расстоянии нескольких футов, совершенно бодрствующий, расстроенный, так как ему хотелось, чтобы она лежала рядом.
На шестое утро Охотник пришел к тревожному выводу, что он никогда раньше не был более несчастным. Пережевывая кусок жареной оленины, он рассматривал свой вигвам, пытаясь вспомнить, как все здесь выглядело раньше, когда не было Желтых Волос. От невообразимого одиночества, нахлынувшего на него, у него едва не перехватило дыхание. Охотник понял, что предпочитает быть несчастным с Лореттой, чем жить в пустоте без нее. Это отрезвило его и подстегнуло к действию. Он понял, что должен предпринять шаги, чтобы быть уверенным, что она никогда не покинет его.
Охотник нашел Воина у реки, занятого обучением плаванию Девочки-Пони. Усевшись под тополем, Охотник прижался спиной к стволу и положил руки на поднятое колено.
— Воин, я должен совершить короткую поездку, — начал он. — Не присмотришь ли ты за моей женщиной и ее сестрой, пока меня не будет?
Удивленный вопросом Воин забыл о необходимости наблюдать за девочкой и повернулся лицом к Охотнику.
— Еще одна поездка? Ты же только недавно вернулся.
Взгляд Охотника переместился на Девочку-Пони, и его глаза округлились в тревоге. Вскочив на ноги, он закричал:
— Воин, она тонет!
Воин схватил ребенка за волосы и вытащил ее из воды. Тряхнув головой, он отошел от берега.
— Я не знаю. Может быть, она еще очень маленькая. Девушка утверждает, что нет, но я не припоминаю, чтобы двух других детей было так же тяжело научить.
— Я учил Черепаху, а девушка учила Черного Дрозда, — напомнил ему Охотник.
Воин опустился на корточки перед плачущим и кашляющим ребенком, пытаясь успокоить ее сотрясающим тело похлопыванием по нижней части спины. Охотник мысленно поблагодарил богов за то, что ожоги Девочки-Пони залечились.
— Может быть, проблема во мне, а? — размышлял Воин. — Я плохой учитель. Охотник, почему бы
— Я уезжаю.
— Ах, да. Куда же ты отправляешься?
Охотник не ответил на вопрос. Одно дело спасовать перед своей женщиной и совсем другое признаться в этом брату.
— Может, я научу ее, когда вернусь.
У Воина на лице появилось выражение облегчения.
— Это звучит как справедливая сделка. Я с радостью присмотрю за твоей женщиной, если смогу освободиться от этой обязанности, которую навязала мне Девушка. Судя по результатам, которых мы добились, ее имя надо переменить на Камешек. Она идет ко дну, как один из них.
Охотник подбросил Девочку-Пони в воздух и улыбнулся ей.
— Камешек? Нет, мне нравится больше Девочка-Пони. Давай научим тебя плавать, а, ласка?
На такой высоте Девочка-Пони забыла, почему она плачет, и разразилась смехом. Охотник посадил ребенка себе на плечо и пошел рядом со своим братом к дому.
— Меня не будет несколько дней. Ты сможешь держать мою женщину подальше от Красного Бизона это время?
— После тех сказок, которые он рассказал, когда ты уезжал в прошлый раз, Девушка не подпустит его близко. Ей очень понравилась твоя Лоу-реетта. Она даже делает для нее блузу, юбку и мокасины.
— Правда? — Мысль о Лоретте, одетой в кожу, понравилась Охотнику. — Передай ей мою благодарность, ладно?
— Скажи ей сам. Мне не очень по душе эта затея. Поэтому я должен учить Девочку-Пони плавать! Девушка занята шитьем.
— Я не могу сказать ей. Я уезжаю..
— Прямо сейчас?
Когда они приблизились к деревне, Охотник опустил Девочку-Пони на землю и похлопал ее на прощание по спине.
— Да, прямо сейчас. Я должен найти несколько мужчин, которые согласятся поехать со мной. Я приведу Лоу-реетту и Эй-мии в твой вигвам до отъезда.
Охотник не стал объяснять Лоретте причину своего внезапного отъезда. Одну минуту он был дома, а в следующую уехал. В течение нескольких дней Лоретта и Эми оставались с Девушкой Высокой Травы. Эми брала уроки у терпеливого Быстрой Антилопы и накопила довольно большой словарный запас на языке команчей, что помогло им в общении, а вскоре сама Лоретта начала учить слова. Девушке очень нравилось учить Лоретту не только языку, но и обычаям: никогда не позволять тени падать на костер, на котором готовится пища, никогда не произносить имена умерших, никогда не поворачиваться направо при входе в чей-нибудь вигвам. Лоретта впитывала в себя знания, стремясь научиться всему, .чему только могла.
В конце четвертого вечера Много Лошадей посетил вигвам Девушки. Сначала Лоретта, почувствовавшая, что отец Охотника приглядывался к ней, отнеслась с подозрением к причинам его посещения, но вскоре шутки, которые Много Лошадей произносил с невозмутимым видом, вызвали у нее улыбки и даже смех. К восхищению Эми, Много Лошадей забавлял их историями из детства Охотника. К концу вечера Лоретта вынуждена была признаться себе самой, что он по-настоящему понравился ей. Еще более тревожащим обстоятельством было то, что она тоже понравилась ему, и, как ни странно, это было ей приятно.