Талларн
Шрифт:
– Именно это вы и должны делать.
– У нас нет необходимых ресурсов, – произнёс бледнолицый советник, скорчив гримасу. За его спиной заколыхались ткани и зазвенели украшения, когда прочие закивали и забормотали, соглашаясь.
– Наша казна опустела за прошедшие годы, – произнёс толстяк, пожимая плечами. – Многое изменилось.
– Это – несущественно, – отрезал Лик. Лицо его окаменело. – Вы что, преднамеренно отворачиваетесь от того, что творится в галактике? Это была транзитная планета наивысшего класса – транспортный узел крестового похода. Здесь есть войска, вооружение, материалы.
Губернатор слегка кивнул, но толстяк рассмеялся, отчего его щёки и подбородки затряслись.
Лик
– Осколки. Несовместимые единицы, застрявшие здесь, оборудование, для которого нет операторов, орудия без снарядов, снаряды без орудий.
– Садурни… – начал было Деллазарий. Немного румянца появилось на жухлом лице губернатора.
Лик повернулся, всё его внимание сосредоточилось на советниках. Толпа как будто сжалась, собравшиеся у трона люди зароптали.
– Вы говорите, что не можете или не будете служить своему Императору? – резко произнёс Лик глухим голосом. Говоря, он готовился, напрягая мышцы, чтобы выхватить болтер и открыть огонь.
«Неужели я опоздал? – Вопрос крутился в его голове, пока привитые рефлексы убийцы приходили в действие. – Есть ли тут что-то, помимо жадности? Побывали ли здесь агенты предателей? Правда ли, что эти люди больше, чем просто слепцы? Повторится ли здесь история, произошедшая на Кантаридин»?
– Нет! – рявкнул Деллазарий. Губернатор стоял на ногах. – Этот мир – верен Терре, и мы…
Зазвучала тревога. Советники замерли. Шум нарастал по мере того как всё больше сирен присоединялось к хору.
Губернатор стоял на том же месте с открытым ртом. Лик успел сделать два шага по залу прежде, чем завыла вторая сирена. Советники не двигались. Они стояли, зажимая уши руками.
В разуме Лика факты и инстинкты формировали выводы, пока мускулы несли его вперёд. Звучала тревога орбитальной бомбардировки. Выпущенные с орбиты снаряды какое-то время будут проходить атмосферу планеты. Но не очень долго. У них есть всего несколько минут, если, конечно, повезёт.
Он сгрёб губернатора. Озадаченное выражение лица человека сменилось шоком, когда Лик поднял его в воздух и повернулся к дверям зала. Вот теперь советники задвигались, разбегаясь как стадо закутанного в шелка скота. Лик промчался сквозь них, не сбавляя темпа. Двери зала были изготовлены из пластали, отделанной медью, врата были украшены рельефным изображением виноградной лозы, вьющейся между деревьев. Лик почувствовал прокатившуюся по телу отдачу, когда плечом смял и выбил с петель двери.
– Что происходит? – выдохнул Деллазарий. Лик бежал и тащил его на себе.
– Враг здесь, повелитель, – ответил он. За высокими окнами дворца в небесах начали расцветать новые фальшивые солнца.
– Маршал Лик, – раздался поблизости голос.
Он моргнул, и та половина его разума, что блуждала в воспоминаниях, соединилась с той, что оставалась начеку. Комната вокруг него была маленькой и голой. Люмен-сфера, свисавшая над единственной дверью, источала мутный свет. Недели, прошедшие с момента бомбардировки, сделали это помещение его убежищем в редкие минуты отдыха. Он был здесь один – последний воин VII легиона на Талларне. После начала атаки со «Света Инвита» не поступило ни единого слова. Это делало вероятным выживание ударного крейсера. Возможно, он добрался до окраины системы и в этот момент извещал верные Императору войска о гибели Талларна. И то и другое казалось Лику маловероятным. Его братья были мертвы, корабль уничтожен, а сам он был одиночкой среди осколков человечества на мёртвом мире.
– Маршал? – вновь раздался голос, входная дверь открылась внутрь.
– Да, – отозвался Лик.
Адъютант замер на месте и начал переминаться с ноги на ногу. Человек явно страдал от постоянного приёма стима. Лик видел, что многие офицеры крепости Рашаб боролись с утомлением при помощи наркотиков.
– Военный губернатор вызывает вас, – осторожно произнёс адъютант.
Лик понаблюдал за тем, как адъютант пытается остаться неподвижным, а затем поднялся. Броня загудела, выходя из «спящего» режима, едва он начал движение. Подхваченный болтер с сухим стуком примагнитился к бедру. Он двинулся к двери. Адъютант пошёл следом.
– Где военный губернатор? – спросил Лик, пригибаясь, чтобы пройти в дверь.
– В главном коммуникационном узле, – ответил адъютант, переходя на бег, чтобы поспеть за космодесантником. Лик повернулся к человеку, когда тот сумел его догнать.
– Антенны уловили что-то, – пояснил человек. – Что-то новое.
– Ещё раз, – сказал Кулок, пытаясь перекричать рёв двигателя машины.
Гатт покачал головой и махнул рукой в сторону шкал приборов, расположенных вдоль рулевой колонки:
– Энергия почти на исходе. У нас заканчивается топливо.
Костюм приглушил слова Гатта. Чтобы перекричать грохот двигателя транспортника, приходилось повышать голос даже при разговорах по внутреннему воксу. Машина представляла собой громадного монстра с высокими бортами и приплюснутым носом, выкрашенным в бело-синюю цветовую схему. Остальная часть глыбообразного корпуса была выкрашена в светло-серый цвет, на фоне которого были нанесены эмблемы администрации Полумесяц-сити. Машина предназначалась для экстренной эвакуации служащих в случае гражданских волнений. Цвета отражали её назначение – смелая демонстрация власти перед лицом анархии. Они довольно быстро распрощались с геральдикой после выхода на поверхность. Через пару минут путешествия сквозь заполнивший улицы туман Кулок заметил серую жижу, стекавшую по стёклам смотровых блоков. Окружавший их воздух растворял даже краску. Он ничего не сказал Гатту – парень и так был на взводе.
Кулок посмотрел на шкалу датчика топлива. Они исчерпали резервные мощности и выжимали из двигателей всё, что могли. Основной бак практически опустел, чтобы вернуться назад в убежище, им придётся использовать запасной.
– Этого хватит, – отозвался он. – Продолжай передачу.
– А что, если мы потеряемся? – спросил Гатт. – Что, если нам потребуется больше топлива на возвращение, чем на путь сюда?
Кулок одарил его долгим взглядом. Он остановил транспортник на вершине холма. Он не мог с уверенностью сказать, где они сейчас находились – возможно, у подножия гор в районе Башни Рассвета. Они пробирались по заваленным шлаком улицам, скользя и буксуя через каждые несколько метров. В тумане маячили здания, в пустых глазницах окон виднелись остатки стёкол. Ему показалось, что он видел фонтан, чьи многоуровневые чаши были наполнены чёрной водой. Двадцать лет он ходил по улицам Полумесяц-сити, от пригородов на склонах гор до развилок реки. Он знал запахи города, и ощущения булыжников под колёсами и ступнями. Но Полумесяц-сити более не существовал. Здания и улицы больше не формировали город, они стали чем-то ещё – лабиринтом из монолитов, поставленных, чтобы присматривать за мертвецами. Путь назад существовал лишь в виде набора приметных мест и дистанций, отпечатавшихся в памяти Кулока. Если топливо закончится, или позабудется путь – они умрут на поверхности.