Таллинские палачи - 2
Шрифт:
Два года назад на месте Юри Райсмика восседал Арво Крийзиман. Следователь он был никакой, но имел дедушку — героя Освободительной войны и довольно влиятельных покровителей в партии «Отечественный союз». Радченко тогда еще не знал, сколь изменчива в современной Эстонии политическая судьба не только отдельных фигур, но и целых коалиций. Потому и полагал, что обречен на вечное мучение с бестолковым напарником. Но на очередных выборах «Отечественный союз» с треском провалился и лишился ведущей роли в парламенте, а следовательно, и в правительстве. В МВД мгновенно произошли кадровые перестановки, за ними последовала небольшая перетряска в Криминальной полиции. И некогда мечтавший о кресле старшего следователя Арво Крийзиман
Радченко слыхал о нем еще в те достопамятные времена, когда работал в советском Уголовном розыске. Тогда еще совсем молодой милиционер Юри Райсмик всего за два года успел зарекомендовать себя весьма перспективным сыскарем. В новой Эстонии ему прочили блестящее будущее.
Но Райсмику очень не понравились многие перемены в полиции и неожиданно для окружающих он вдруг подал заявление об уходе. Устроился в частную охранную фирму, стал прилично зарабатывать. Зажил по-человечески. Но когда три года спустя старый знакомый в МВД предложил вернуться на Лубья, устоять не смог — все это время он отчаянно тосковал по любимому сыскному делу.
Радченко был несказанно рад новому напарнику. Нельзя сказать, чтобы взгляды их на жизнь и работу очень уж совпадали — споры иногда грозили перерасти в острые конфликты, от которых спасало только взаимоуважение. Но Райсмик плодотворно работал, так что Радченко оставалось лишь сожалеть о том, что очень скоро его подчиненный сам станет старшим следователем и покинет его.
— Странно все же, что у нас никто ни о чем не спрашивает. А мы ведь знаем Хана достаточно давно и могли бы что-то подсказать, — Радченко задумчиво потеребил нижнюю губу. — Баян козе, судя по всему, не интересен.
— Думаете, это имеет какое-то отношение к странному досрочному освобождению Дариева?
— Мягенько! — усмехнулся Радченко. — Когда человека, не смотря на все адвокатские отмазки, сажают на целых десять лет, а потом всего через год выпускают по амнистии — это должно называться как-то иначе.
— Коррупция? — шепнул Райсмик.
Радченко искоса глянул на иронизирующего подчиненного:
— Что за разговорчики, хярра следователь? Мы, между прочим, к делам Хана не имеем уже никакого отношения. Так что извольте собраться и заняться изучением доверенного нам «висяка».
Райсмик по-школьному вскинул вверх правую руку.
— Да? — строго вопросил шеф.
— Можно закурить. Гена Сергеевич?
— Можно Машку за ляжку! — вспомнил Радченко идиотское армейское выражение. — А что мы сегодня курим?
— «Камель», — страдальчески поморщился Райсмик и протянул шефу желтоватую пачку.
— Опять забыл купить, — виновато повел плечом Радченко и ловко вытянул одну из сигарет. — Век не забуду.
Райсмик энергично кивнул — прощаю, мол; первый раз, что ли — закурил и уткнулся в бумаги.
А вот Радченко никак не мог сосредоточиться. Поэтому обрадовался, когда зазвонил телефон.
— Слушаю вас! — через секунду бодрость вновь исчезла с его лица. Секунду, — он протянул трубку напарнику. — Тебя. Жена.
— Йа-а, — ласково протянул Райсмик.
— Пойду, сигарет куплю, — сообщил Радченко уже не слышащему его напарнику и покинул кабинет.
Он шел по длинным коридорам, здоровался с проходящими мимо сотрудниками и думал о том, что худшая пора в жизни полиции, пожалуй, позади. В свое время, строго блюдя возрожденную конституцию тридцать восьмого года и национальные интересы (в довольно странной, надо сказать, интерпретации), руководство МВД начало пачками сокращать сотрудников Криминальной полиции, недостаточно хорошо владеющих эстонским языком, а то и просто неугодных. Среди них было немало замечательных специалистов. Набрав взамен черт знает кого чуть ли не с улицы, высокие чины стали изумляться: «А чего это раскрываемость резко упала?»
По дороге к ларьку Радченко вдруг увидел застывший у перекрестка «Кадиллак» Дариева, легко узнаваемый по красно-синим молниям на бортах. Выйдя из тюрьмы, первым делом Хан вернул себе проданный во время следствия любимый лимузин. Деньги для этого, по слухам, лично вытряс из двух должников.
«Ну и совпадение! — подивился следователь. — К чему бы это?»
Загорелся зеленый свет светофора, и «Кадиллак» устремился в центр города.
Радченко подошел к ларьку, почему-то вспомнил, как на вопрос, от чего это Райсмик называет его не Геннадием, а Геной Сергеевичем, тот с улыбкой ответил: «Больно ты похож на знаменитого крокодила Гену — такой же добрый и зубастый!» Тут же вспомнилось и про сигаретный долг. «Хохол я или не хохол?» — подумал Радченко и попросил у продавщицы пачку «Примы». Собираясь уходить, вспомнил, что он еще и отец тринадцатилетней дочери и купил два «Киндер сюрприза».
Обычно Стасис уходил из порта через центральную проходную на Уус-Садама. Но в тот день он должен был встретить Ингу, решившую вдруг прибыть из Питера в Таллин не на поезде или автобусе, а на лайнере «Екатерина». Поэтому где-то в половине пятого он миновал мостик через канал и, обогнув огороженную стальной сеткой автостоянку, вышел на площадь перед пассажирским портом.
Старенький «Опель-Кадет» Игорька уже стоял напротив зала ожидания. Сам Игорь и Олег, слегка утомленные солнцем, лениво свисали по правому борту машины.
— Здорово!
Друзья обменялись крепкими рукопожатиями. Стасис и Игорь закурили. Олег досадливо отвернулся — несколько недель назад жена отучила-таки его от этой пагубной привычки.
Некогда шалопай и отпетый бабник, с год назад Олег стал примерным семьянином. Как-то под Рождество он познакомился с ослепительно прекрасной блондинкой Викой и очень быстро вроде как влюбился. Дело обычное — далеко не в первый раз такое с ним случилось. Не заметив в Вике ничего ослепительного и находя ее даже скучноватой, друзья на этот роман особого внимания не обратили. Скорее всего, и настал бы истории вполне естественный быстрый конец, если бы Олег не узнал, что Вика — единственная дочь владельца крупного агентства по торговле недвижимостью. Тут он крепко призадумался, стал надоедать друзьям разговорами о семейном счастье, а вскоре и женился.
Половину медового месяца молодожены провели на солнечных пляжах Антальи, а, вернувшись в Таллин, въехали в свежеотремонтированную (в полном соответствии с модным понятием «реновация») двухэтажную трехкомнатную квартиру на улице Рауа. Осенью Вика продолжила учебу в университете, а Олег приступил к работе в агентстве тестя. Первое время жизнь молодоженов казалась просто идиллической.
Однако со временем Олег стал тускнеть. Возня с компьютерами в фирме тестя ему надоела, некогда казавшиеся заманчивыми перспективы профессионального роста потеряли былую привлекательность. Самое главное, стала изрядно докучать чрезмерная правильность молодой жены. Вика изо всех сил старалась жить в точном соответствии со строгими моральными принципами, к чему настойчиво принуждала и мужа.